- Сегодня?
- А зачем тянуть? Судьбы безумной весталки мы оба ей не желаем, так что не тушуйся.
Около восьми, когда посиделки завершились, Евгений забрал с собой Оксану и Сидорова, предложив Тане помочь Валентину с уборкой на кухне. Таня без раздумий согласилась и сразу же принялась носить грязные чашки в мойку.
Пока она сновала по квартире и шумела водой, Валентин ответил на звонок мобильного телефона. Звонил Артем Тарасов, бывший участковый из Далагдана, а ныне курсант Московской полицейской академии и жених лучшей подруги Татьяны. Он поздравлял их с праздником.
- Тём, есть вопрос на миллион, - сказал Валя после всех приветствий и поздравлений. – Можешь скинуть координаты следователя Мамаева?
- Зачем тебе?- поинтересовался Тарасов и, узнав, что Таня ищет выход на знахарку Гургэму, воскликнул: - Так чего Мамаева напрягать, я сам сгоняю в Неторопку!
- В каком смысле? Ты сейчас что, на Байкале?!
- Внезапно получилось. Я тебе просто сказать еще не успел. Позвонила соседка, сказала, что бабушку в больницу отвезли, всю переломанную, ну, меня и отпустили по семейным обстоятельствам. Тем более, что два экзамена я автоматом сдал, неделя у меня в запасе есть.
- Что с Надеждой Игнатьевной? – обеспокоился Валентин.
- Перелом большого пальца на ноге и ушибы, на улице навернулась. Мы тут, конечно, все испугались, но моя бабуля кремень! Уже встает с кровати, ходит по дому. Выписали ее на следующий же день. Давление, правда, шалит…
- Как же она так неосторожно? Привет ей передавай и пожелания здоровья.
- Обязательно. Ты не волнуйся, если надо съездить в Неторопку, я съезжу. За сутки обернусь.
- Тема, буду тебе признателен по гроб жизни, - обрадовался Караваев. - А то уже сам хотел билеты заказывать.
- Это судьба, - ответил Тарасов. – Или проделки того шамана. Все складывается так, как должно, и мне ли с ним спорить? Так что, Валя, не сомневайся даже, если Гургэма впустит меня в свою вотчину, то завтра вечером услышишь ее голос в трубке. Даю слово.
Валя облегченно выдохнул и пошёл на кухню.
- Тема звонил, передавал поздравления, - доложил он.
- Спасибо, - Таня обернулась, и Караваев подумал, что улыбка у нее какая-то измученная.
Он встал у нее за спиной и положил руки на плечи:
- Давай помогу, ты, наверно, устала.
- Возьми полотенце, будешь вытирать. Как дела у Теминой бабушки? Зоя сказала, он вчера так спешно уехал в Далагдан, что они даже не попрощались.
- С Надеждой Игнатьевной все в порядке, выписали уже. И знаешь что? Темка обещал съездить в Неторопку.
Ой, правда? – Таня бросила губку и развернулась к нему: - Это так здорово!
Валентин смотрел на девушку и мысленно готовился к тому, что собирался сделать. Соблазнить ее, такую неопытную, не представлялось чем-то сложным, но как-то не лежала у него душа… вот так, из необходимости… словно он планировал какой-то обман. Вместо радостного предвкушения на сердце скреблись кошки. Не так он хотел начинать, ох, не так!
Таня обвила руками его шею:
- Спасибо, Валя!
Он поцеловал ее – нежно, бережно.
- Люблю тебя, - сказал он, отрываясь от ее податливых губ. – Ты станешь моей женой?
Лицо Татьяны осветилось:
- Конечно!
Разве не шли они к этому целых полгода? И разве не соединили их байкальские духи? Валентин отбросил сомнения. Он снова приник к ее губам, целуя уже по-настоящему.
В кармане у него снова зазвонил телефон.
- Ответь, - шепнула Таня, отстраняясь.
- Потом, - сказал Валентин.
Не глядя, он отключил трубку и швырнув куда-то в сторону дивана. Сердце его билось громко и сильно, бухало в ушах, словно гул далекого шаманского бубна. Однако уже через секунду он перестал об этом размышлять.
16. Татьяна. На перепутье (карта Императрица)
16. Татьяна. На перепутье
КАРТА III. Императрица
ЗНАЧЕНИЕ: это Белая Королева и Земля; чувственное влечение, союз душ и интуиция, позволяющая принимать правильные решения, когда нет времени на обдумывание. Императрица подскажет алхимику, как руководить этим миром, если он готов ее услышать. Карта символизирует способность людей работать вместе и заставляет всмотреться в привычный ход вещей, чтобы увидеть, как нарождается новое. На более глубоком уровне это отражает конфликт между глубинными аспектами образа матери: светлым, полным любви, и темным, который Юнг называл «Mater saeva cupidinum» (дикая мать похотей).