В воображении она много раз представляла, как это случится. Мечты рисовали момент самыми яркими красками, так что Таня даже стала побаиваться, что реальность окажется не столь впечатляющей. И все же она ждала этого и хотела, и когда Валя скользнул руками в вырез платья, сразу догадалась, что сегодня он не остановится. Нет, даже еще раньше догадалась – когда он только вошел на кухню и обхватил ее за плечи. Простой и привычный жест, он делал так много раз: подходил сзади и прижимал спиной к своей груди, защищая, но тут ее словно молнией прошило – этот вечер будет принадлежать только им двоим!
Незадолго до отъезда Женя почему-то передумал и пригласил Николаича переночевать в квартирке на Сетуни. Оксана при этом так загадочно улыбалась, что Таня решила – ее инициатива. Женя отчего-то придерживался мнения, что племянница не должна видеть, как он проводит время с невестой, как будто Таня была маленькой и не понимала, что влюбленным нужно не только смотреть друг на друга. А может, это Валя ему намекнул, что третий человек сегодня будет лишним. Как бы там ни было, но все наконец сложилось: Николаич отправился в коммуналку, Оксана - в двухкомнатную квартиру Жени, а Таня могла не спешить домой, задержавшись у Караваева до утра.
Когда она повернулась к Валентину, его взгляд подтвердил: он больше не намерен от нее убегать. Все обязательно случится - то самое, долгожданное и пугающее, сладкое и томящее, рождающее внизу живота жаркую волну. Таню начало ощутимо потряхивать, будто от ладоней Караваева исходили электрические токи. Сердце затрепыхалось пойманной в банку бабочкой, и с ее воображаемых крыльев осыпалась божественная пыльца предчувствий.
- Ты станешь моей женой?
Он еще спрашивал! Татьяна была готова стать ею прямо там, на кухонном полу или чуть подальше – на старом диванчике у батареи. Она бы согласилась на какие-угодно обеты, чтобы соединиться с ним телом и душой. Она совершенно забыла, что три часа назад собиралась как можно дольше хранить невинность по примеру весталок. Если нетронутое тело имеет значение для магии, то она бы до самой смерти оставалась целомудренной, лишь бы купить Валентину долгую жизнь! Но сейчас все это ушло. Она чувствовала, что Валя не нуждался в таком спасении, его руки, губы, шепот говорили о том, что он нуждался в другом – в ее любви и нежности. И ее решимость пала. В том, что происходило между ними, тоже была магия – обжигающая, нетерпеливая и долгожданная.
Валя подхватил ее на руки и отнес в комнату. Герт сунулся к ним, но Караваев решительно уволок его на кухню. Пес недовольно заскулил, но потом смирился и замолчал. А может, Татьяна просто перестала его слышать. Она вполне могла временно оглохнуть из-за шума вскипающей крови. Когда Валя вернулся и лег рядом, она потянулась к нему, смело подставляя лицо и обнаженную грудь под его поцелуи. Она была намерена идти до конца – так, чтобы ночь под Старый Новый год запомнилась им навсегда.
Только глубокой ночью Татьяна немного пришла в себя. В комнате было темно, но уличные фонари слегка разбавляли мрак, роняя подвижные светлые полосы на стены и потолок. Квартира располагалась на третьем этаже, и росшие под окном высокие деревья создали танцующий театр теней, подчиненный собственному ритму.
- Который час? – спросила она Валентина, крепко обнимавшего ее одной рукой, будто она могла ускользнуть.
- Не знаю, - ответил он. – Поздно уже.
- Женя волнуется, что меня долго нет, надо ему написать. Где мой телефон?
- По-моему, где-то в коридоре, у зеркала.
Таня села и, немного стесняясь, нашарила на полу платье. Натягивать его на голое тело было непривычно, но совсем без ничего она расхаживать по квартире ни за что не решилась бы.
Телефона в коридоре не оказалось, и она пошла на кухню, где ее едва не сбил с ног Герт, про которого она забыла. Овчарка обрадовалась, что дверь открыли, и выскочила из заточения с энергичностью неразумного болида. Таня зажгла свет и огляделась. Телефона не было видно и тут, зато нашелся на диване Караваевский. Она прихватила его.
- Тань, он здесь! – позвал из комнаты Валентин.
Он тоже включил свет и сидел на кровати, отпихивая пса, пытающегося запрыгнуть прямо на смятые простыни. Таня улыбнулась, наблюдая за их возней.
- Вон он, на столе, - указал подбородком Валя. – Я пойду зверя снова запру, он нам покоя не даст, а ты пиши дядюшке, что остаешься у меня до утра.
- До самого утра? – переспросила Татьяна.
- Конечно. Я тебя теперь не отпущу, и вообще ты ко мне переезжаешь. Завтра вещи свои соберешь, и я их в обед перевезу. Успеешь до обеда?