— Он сядет, — Михаил нагло закинул ногу на омегу и слегка качнулся, чувствуя, что узел начинает сдуваться. — Как соучастник.
Глеб тяжело вздохнул, прикидывая, сколько могут дать Киту.
— Не переживай, — усмехнулся Курбатский, — лет пять посидит и выйдет.
— Если бы не он…
— Если бы не он, — перебил альфа, — то у нас в руках был бы убийца, а не только, по сути, заказчик. Морозов же во всем сознался. Он фактически использовал слетевшего с катушек на почве истинности альфу.
— Юра защищал Русалку и, — Глеб замялся. — И меня.
Когда узел позволил Михаилу расцепиться, он поспешил отстраниться. Разговоры о другом альфе и работе не способствовали длительной сцепке. Курбатский не мог забыть слова Кита о том, что Глеб его омега, и жутко ревновал. При желании, Михаил мог бы помочь Юрию, но не собирался этого делать.
— Мне пора, — Глеб поднялся, стянул одеяло с Михаила и, обернувшись в него, собрал свою одежду.
В воздухе повисло тяжёлое напряжение. Курбатский не спешил вставать с постели, а так и лежал, обнаженный, подложив под голову руки, пока Глеб находился в ванной. Выйдя оттуда, Орлов кинул на альфу одеяло, прикрывая его наготу.
— Проводить? — Курбатский посмотрел на омегу. Сейчас Орлов казался моложе лет на десять, худое лицо не было серым и измученным, щеки захватил румянец, а шелковистые волосы блестели не только от влаги. Глеб отдохнул за время больничного и поправился, хотя при его росте выглядел чересчур худым.
— Сам дойду, — Глеб подошёл к Михаилу, присел на край кровати, а затем прилёг на альфу так, чтобы поцеловать его в губы. Поцелуй получился долгий и сладкий. Орлов изголодался по такому виду контакта с альфой.
— Я приду завтра, хочу ещё увидеться с Серёжей, — Михаил провел пальцами по губам Глеба.
— Мы будем ждать.
***
Глеб блуждал по темной набережной, идти домой не хотелось, к тому же Иван был уверен, что они с Курбатским будут вместе до утра. Орлов стоял, облокотившись на ограждение и смотрел на спокойную воду, в которой отражалась луна. В этом городе его ничто не держало, но расставаться с ним было очень тяжело. Он только привык к новому укладу жизни, в Москве придется начинать все заново.
— Если не хочешь уезжать, так не уезжай? — низкий прокуренный голос раздался где-то совсем рядом. Глеб вздрогнул, его окутал терпкий запах дыма от самокрутки, которые обычно курил Кит, когда нервничал.
— Ты опять залез ко мне в голову, — не оборачиваясь ответил Орлов. Сейчас он меньше всего хотел видеть Юрия, потому что боялся показать ему истинную причину своей нерешительности.
— Самую малость, а вообще у тебя все на роже написано, — усмехнулся альфа. — Я все равно скоро отправлюсь за решетку стараниями твоего ненаглядного, с которым ты кувыркался сегодня. Надеюсь, это не единственный его подарок тебе на день рождения?
Кит встал рядом и предложил Глебу сигарету, омега взял ее, но не закурил, она медленно тлела у него между пальцев.
— Ты обижен на меня?
— Я обижен на себя, что ввязался в это дерьмо, — спокойно произнес Юрий. — Надо было кинуть вас и свалить куда глаза глядят.
— Примкнул бы к своим?
— Я не цыган! — резко ответил Кит. — Я провел в таборе шесть лет, только потому, что дед не мог меня растить, а папаша сидел в тюряге за то, что прикончил сожителя. Всадил ему кухонный нож по самую рукоятку в башку.
— Причина? — Глеб никогда не интересовался детством Кита, да и вообще жизнью альфы до их с ним встречи, сам Юра не охотно делился переживаниями.
— Этот ублюдок меня избил до полусмерти из-за того, что я сказал ему правду. Раньше я слишком опрометчиво использовал свой дар.
— Ты обижен на своего отца?
— У тебя есть вопросы поинтереснее? — Кит покосился на Глеба, намекая, что больше никаких откровений не будет.
— Я уеду, но мне бы хотелось поддерживать с тобой связь, — через силу произнес Глеб, потому что не знал, как альфа отреагирует на его слова.
— Мда, муж декабриста из тебя так себе. Каким же способом ты хочешь поддерживать с мной связь? Будешь писать письма мне в колонию, приезжать на свидания, привозить передачки? — с сарказмом проговорил Юрий.
— Может и так, ты бы хотел этого?
— Я бы хотел, чтобы ты жил дальше, нашел себе нормального альфу и не загонялся по пустякам. Ты хороший омега, возможно, хороший отец, но это не точно, это тебе ещё предстоит доказать. Пойми, жертвовать собой — дебилизм.
— Но ты же пожертвовал собой, — удивлённо ответил омега.
— Я не жертвовал, это моя судьба. Рано или поздно, со мной бы это случилось, просто подвернулся подходящий момент. Раньше сяду — раньше выйду, — отмахнулся Кит. — Я вообще не для этого пришел к тебе. Хотел поздравить, а ты меня сбил с панталыку!
— Ну давай, поздравляй! — рассмеялся Орлов, выкинув истлевшую сигарету.
— Поздравляю! — Юрий похлопал Глеба по спине.
— И все? — наигранно скривил губы Орлов.
— А что ты ещё хочешь? Подарок? — Кит улыбался, закуривая вторую самокрутку.
— Поцелуй меня, — Глеб повернулся и с вызовом посмотрел на Кита.
— Нет, — коротко отрезал Юрий. Глеб обратил внимание на глаза альфы, они были яркого медного цвета.
— Спасибо за поздравление.
Орлов развернулся и пошел прочь быстрым шагом.
— Разорви связь! — крикнул Юрий вслед омеге. — Он не нужен тебе больше! Рядом с тобой всегда будут альфы, избавься от балласта!
Глеб остановился, стёр проступившие слезы, обернулся на Кита, грустно улыбнувшись, но тот стоял к нему спиной.
Дома Орлов дать волю эмоциям не смог, Сережа спал в своей кроватке, а Иван обеспокоено вышел встретить омегу.
— Ты чего такой? Что-то случилось?
— Нет, просто нахлынуло, — соврал Глеб. Он не хотел разговаривать о том, что его беспокоило, не с Иваном. Омега его не поймет, потому что всю жизнь прожил с одним альфой в любви и понимании, и Орлов был уверен, что Жульбицкий имел сотни любовников, но при этом Иван для альфы всегда оставался на первом месте.
— Возраст, — улыбнулся омега и сжал плечо Орлова.
— Наверное.
— Пока тебя не было, приходил Кит, — Иван заскочил в комнату.
— Я знаю, встретил его, — Глеб направился следом.
— Вот, — омега отдал Орлову небольшой конверт, в котором лежало что-то объемное.
— Что это? — Глеб взял конверт и посмотрел на Ивана.
— Я не знаю, — развел руками омега. — Не имею привычки читать чужие письма, а уж тем более вскрывать подарки.
Орлов улыбнулся и пошел к себе, сел на кровать, не раздеваясь, и посмотрел на сына. Ночник еле светил в углу комнаты, но Глебу все равно было хорошо видно ребенка. Сережа спал спокойно, безмятежно раскинув руки в разные стороны. Орлов испытывал к своей маленькой копии самые теплые чувства и не мог представить себе жизни без него.
Конверт в руках Глеба был хорошо запечатан. Омеге пришлось разрывать края, чтобы открыть его. Внутри лежала записка, подписанная с двух сторон ровным почерком Кита: «С днём рождения» и «Отдай сыну». Кроме записки в конверте лежала веревка, на которой обычно носят крестики, к ней прилагался небольшой амулет из дерева, на нем Юрий высек знак, похожий на пересечение двух треугольников и ромба с короткими линиями у двух вершин сверху и снизу. Глеб разглядывал руну, такую точно он видел на теле Кита у сердца. Амулет хранил в себе запах альфы, Орлов прикрыл глаза, представив себе Юрия.
Сонный Сережа завозился, кряхтя, перевернулся и встал в кровати. Глеб посмотрел на сына, который тер глаза руками. Орлов намотал на ладонь верёвку с амулетом и потянулся к сыну, чтобы взять его на руки. Сережа был главным его подарком, и Глеб любил его больше, чем какого-либо альфу в своей жизни.