Возможно, Гитлер был всего лишь детонатором, который спровоцировал гигантский взрыв нашей эпохи и потряс современный мир. Как бы то ни было, мир испытал встряску. Возможно, не будь Гитлера, мы ещё на протяжении сотни лет оставались бы теми же степенными мелкими буржуа, какими мы были в первой четверти нашего века.
С 1935 г. взлёт Гитлера был неизбежен. Гений не останавливается. Начался обратный отсчёт перед стартом, в котором должны были принять участие все страны; каждая на свой лад и иной раз неосознанно вносила свой вклад в сборку механизма, из которого должен был возникнуть новый мир. Одни — отрицательный, как, например, Франция и британская Империя, другие — положительный.
Но какой ясновидящий мог в 1936 г. представить себе, что одряхлевший мир, в котором мы тогда жили, движется к столь коренному изменению? Сам Гитлер, в котором клокотали неведомые силы, движущие его подлинной жизнью, понимал ли он какая судьба ждёт всех нас и лично его?…
Я как и другие, думал тогда только о своём народе, который надо было вытащить из политического болота, спасти морально и политически. В 1936 г. родная страна повсюду ещё оставалась альфой и омегой для каждого гражданина. Французский премьер-министр Пьер Лаваль ни разу в своей жизни не бывал в Бельгии, находящейся в двухстах километрах от Парижа! Муссолини никогда не видел Северного моря. Салазар не знал какого цвета Балтийское море.
Правда, мне довелось побывать в Азии, Африке, Латинской Америке. Я был в Канаде и в США. Но я не особо распространялся об этом, побаиваясь прослыть легкомысленным непоседой.
На самом деле тогда не существовало ни международного, ни даже европейского духа. Единственный международный орган того времени, Лига Наций, расположенная в Женеве, походила на болтливую и бестолковую старуху, о которой воспитанные люди говорят со снисхождением. Примерно на протяжении двадцати лет она объединяла главных государственных мужей Европы. Один лишь Бриан предугадывал в ней неясные черты будущей единой Европы, но его концепция была слишком расплывчатой. И это был практически единичный случай. Несомненно, не будь Гитлера, Европа ещё долгое время оставалась бы в прежнем состоянии, когда каждая страна действовала исключительно в пределах своей собственной территории.
Менее, чем за три года, старый континент претерпел полное изменение. В мгновение ока Гитлер вознёсся над Европой, словно атомный гриб, грандиозный и ужасающий, заполнив собой всё небо, рассеяв свою радиацию вплоть до самых дальних океанов.
4. Расколотая Европа
— Если бы вы вовремя взяли власть в Бельгии, смогли бы вы остановить вторую мировую войну?
На первый взгляд, этот вопрос кажется совершенно нелепым, ведь Бельгия это небольшой лоскуток земли, расположенный на северо-востоке континента. Что могла бы сделать страна, площадью всего в тридцать тысяч километров, учитывая масштаб тех интересов, которые преследовали как итало-германская сторона, так и франко-английская… Так что?…
И, тем не менее, это «так что…» звучит не столь однозначно, как могло бы показаться на первый взгляд. Между двумя западноевропейскими блоками, готовыми схватиться в рукопашной, стояла только одна страна, способная воспрепятствовать им — Бельгия, и она же могла стать полем битвы этих двух великих противников.
Будучи главой государства и обладая единственным на то время средством международной пропаганды — радио, при помощи ежедневных передач, можно было остановить французских милитаристов из «Народного фронта», которые подталкивали Париж к прямому столкновению с Третьим Райхом.
Сторонники войны во Франции составляли меньшинство, причём, крайне незначительное меньшинство. Это стало понятно, когда после подписания мюнхенских соглашений в сентябре 1938 г. министр Даладье, приземлившись на аэродроме Бурже, вместо ожидаемых им помидоров и тухлых яиц, был встречен парижским народом с исступлённым восторгом, настолько поразившим его, что этот просвещённый добрый пропойца начал запинаться от изумления.
Это стало ещё понятнее во время войны в Польше. Франция, несмотря на щедрую выпивку, полагающуюся в фронтовых условиях, неохотно взялась за оружие. Она сражалась плохо в 1940 г. не только потому, что гитлеровская стратегия на уровень превосходила стратегию неповоротливого и отставшего на век французского генштаба, но поскольку она совершенно не понимала целей этой войны и не обладала духом для её ведения.