– Как поняли, кто пропал? – слегка нахмурив брови, уточнил Гремс. Глаза его выдавали, что он продолжает искать зацепку, которая позволит понять, что всё же это шутка выпускников, а не реальная неприятность.
– Мы запустили око. Оно пролетело по всем спальням и недосчиталось пятерых. Да и следы указывали, что люди вошли в лес, но обратно не выходили, – сразу же добавил Джим, предваряя следующий вопрос.
Профессор прикоснулся к ручке двери, но обернувшись пробормотал:
– Я всё понял. Нужно усилить охрану периметра и сделать так, чтобы никто из студентов и выпускников ни о чём не догадывался, – Гремс посмотрел на Джима и с нажимом повторил: Никто! Вы слышите? Никто не должен знать, что случилось, пока мы не разберёмся, что же произошло на самом деле. Иди. А я подготовлю письма.
Последнюю фразу Гремс прошептал тихо, лишь для себя, ведь он был свидетелем однажды, когда такое письмо получила мать его друга. «Ваш сын заболел, мы сделали всё что могли. Примите наши соболезнования. Помните и гордитесь» – сухие строчки, без возможности попрощаться и узнать, что же произошло.
Джим ушёл, но Гремс этого не заметил. Он погружался в состояние, когда всё вокруг замедлялось, а вот мысли ускоряли свой бег и помогали увидеть происходящее с разных сторон. Чувства клубились, смешивая коктейль из страха, разочарования, боли и непонимания.
– Ну почему? Почему именно сегодня? Чёрт дери любопытство юношеское, ну что вас потянуло в это запретное место! Вам невдомёк каково мне теперь! Не могу я отправить поисковый отряд… Это привлечёт слишком много внимания. Придётся всё скрывать, а исчезновение обыграть, как ваше решение срочно уехать. Хотя кто мне поверит, что накануне назначения. Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Гремс подошёл к столу. Достал из шкатулки заготовки писем, передаваемые вместе с должностью от профессора к профессору.
«Я решил уехать. Спасибо Школе и учителям, но дальше нам не по пути».
– Как же. Не по пути. Этот выпуск самый сильный. Каждый должен был сегодня получить назначение. Мне ж не поверят! И ладно бы один. А если, и правда, пять? Такого ещё не бывало ни разу!
Отложив в сторону письма, Гремс посмотрел в потолок и прошептал:
– Может, и правда, отправить отряд на поиски? Вдруг именно на это указывал сегодняшний сон?
Часы тикали, отдаваясь в висках. Перед взором возникли две чаши: Спасти или Скрыть? И в каждую капали аргументы: пять юных жизней, но в процессе можем потерять больше. Кто его знает насколько проголодался лесной обитатель…
Дыхание замедлялось, по телу бежали импульсы, отправляя Гремса в глубины своего подсознания. Этот навык он получил здесь в Школе и использовал его, когда нужно без спешки принять решение, переработать огромное количество информации и ли найти то, что он знал когда-то, но никак не мог вспомнить. Вдох. Выдох. Со стороны казалось, что профессор спит. Глаза закрыты, ресницы подрагивают, грудь вздымается равномерно. А внутри нейроны начинают разбег, мелькают картинки, летают обрывки фраз. А мозг, словно голодная жаба, отлавливает языком то, что нужно.
Глава 10. Началось
Лес. Ночь выпускного 04.30
Эвин дышала спокойно, веки подрагивали, рука, поддерживающая отяжелевшую голову, дрогнула и упала на колени. Морфей торжествовал, принимая в объятия так долго сопротивляющуюся особу. Несмотря на желание доказать себе и другим, что она сильная и может обойтись в такую сложную минуту без сна, проигрыш в этом раунде был очевиден. Организм потребовал отдыха, убирая подальше стыд, что буравчиком проникал в мозг и упрекал, что где-то здесь, в лесу, возможно в беде, находится её подруга. Хотя подруга ли… Учились вместе, сидели оядом, но скоро назначения их разведут по уголкам разным.
Будто в ответ на упрёки мозг запустил сон, где Эвин отважно продвигалась в самую глубь леса, преодолевая преграды: поваленные деревья, ямки невидимые, отгоняла мошкару и даже облезлую голодную лису. Ничего ей было не страшно, всё по плечу. И вот на поляне, лунным светом залитой, она увидела рыдающую подругу. Сегма бросилась ей на шею, обнимала, шептала слова благодарности. А потом стала тыкаться носом, будто нюхать. Да так щекотно! Эвин попыталась отодвинуться, но подруга не сдавалась, продолжая осторожно касаться волос, рук, спустилась до щиколоток. И тут Эвин проснулась.
Было темно. Лучи солнца не могли пробиться сквозь плотную листву. А рядом кто-то шуршал, то ли копаясь в земле, то ли почёсывая шерсть. Страх тут же выдал образ той самой лисы из сна и мурашки насторожились.
– Кто здесь?
Эвин вскочила и завертелась волчком, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-то. Почувствовав прикосновение к ноге сзади, она тихонько взвизгнула и отскочила в сторону. Сердце истерично забилось в груди, подгоняя свою хозяйку к убежищу Карлин. Не было и следа от той храбрости, что так помогала во сне, да и внимательности не хватало, в спешке Эвин не заметила спящего Эндоса. Спотыкнулась о него и почти влетела в шалаш. Подползла чуть ближе к подруге, села, обняла себя за колени, чтобы унять дрожь и закрыла глаза, в попытке успокоить дыхание.