И сидел надо мной уже не тот веселый старичок-знахарь, а самый настоящий маг-лекарь… вернее, магесса-лекарша. Она водила надо мной руками и… Господи Иисусе, как же она была красива!
— Он чуть было не умер, — говорит она, я зачарован ее голосом. Прекрасная красноволосая девушка казалась самым настоящим ангелом.
— Кто же знал, что он потеряет сознание от легкого удара по голове маленьким камешком? — Мастер пожимает плечами.
— Камешек проломил ему череп, — говорит магесса, и я вопросительно смотрю на изверга. Тот снова пожимает плечами, будто говоря, что понятия не имеет, как так получилось.
— Он готов тренироваться?
— Подлатаю еще его старые раны, раз уж пришла.
— Да не надо, ему и так нормально! Главное, что кровь перестала из всех дыр хлестать! Особенно из сраки — весь ковер мне замарал своими каловыми массами! Надо же было ему упасть в яму с кольями… все никак руки не доходят ее закопать.
Я сглатываю, глядя, как улыбается магесса.
***
Когда она уходит, на мне нет ни царапины. Даже вчерашние раны и ожоги зажили.
— Вы ради меня пригласили лекаря?
— Не бери в голову, лоботряс, — затягивается Мастер, — она просто живет через дорогу, и оказалась не занята. Да и вообще я про тебя рассказал между прочим, пока ходил к ней за той жидкостью, что смывает кровь с ковров. А то красные пятна на белых коврах вовсе не смотрятся, знаешь ли.
Он причмокивает губами и снова затягивается.
— А нельзя было вчера позвать ее? А не пичкать этой мерзкой жижей?
— Без боли и страдания, — Мастер поворачивается к окну, — нет ощущения ценности достигнутого.
Интересно… он сам понял, что за херню сморозил?
***
Дальнейшие тренировки, вплоть до самого обеда, были весьма щадящими. Не знаю, почему, но Мастер практически не издевался, и я даже нигде не умудрился получить травму. Больше всего мне понравилось драться с ним на мечах… вернее, это у меня был меч. Настоящий. Тот, который мой. А он дрался палкой.
И весьма неплохо меня ею побил.
И опять же — слегонца.
— Что-то Вы как-то… щадите меня что ли, — говорю я, сидя на лестнице его крыльца.
Мастер сидит рядом и курит трубку.
— Просто разминаю твои мышцы. Истинная тренировка будет после обеда.
И он задумчиво, как-то даже по-философски, извергает из себя дым.
***
На обед пришла Алиме.
И принесла с собой кастрюльку с интересным блюдом, которое она сама называла «голубцы» — фарш, завернутый в листы капусты… прикольная штука!
Плотно набив свое брюхо, я развалился на стуле, но тут же выпрямился после того, как на меня зыркнул Мастер. Очень… красноречиво зыркнул.
— Что ж, — говорит он, вытирая губы полотенцем, — пора в путь-дорогу.
— Куда? — я слегка удивлен. — Я думал, мне предстоит какая-то тренировка.
— Именно, — и Мастер прикуривает свою трубку, по которой, очевидно, чертовски соскучился за время обеда. — Было вкусно, Алиме. Как всегда.
И она мило улыбается.
— Да, Алиме, было офигеть как вкусно! — я даже оттопыриваю большой палец, будто это придает моим словам больше искренности. В ответ она улыбнулась еще шире, тупит глазки и даже, кажется, слегка краснеет.
— Идем, лоботряс. Тебя ждет настоящее испытание!
***
Пока мы шли, на нас то и дело смотрели прохожие. Добрая их половина почтительно кланялась моему Мастеру, некоторые даже здоровались. Но никто не оставался равнодушным. Просто ни один из прохожих не прошел мимо. Здесь, в этом районе, моего Мастера знали практически все.
Несложно догадаться, что еще они знали о его отказе браться учить других.
— Вы же говорили, что больше не берете учеников, — заявил здоровяк у входа на Малую Арену. Это место было неким подобием Колизея, но гораздо меньшего размера и не вмещало столько народу, естественно.
— Верно, — отвечает Мастер. — Не беру.
— А он? — спрашивает здоровяк, тыкая мне в лицо своим толстым пальцем, напоминающим сардельку.
Мастер демонстративно затянулся из своей трубки и выдохнул весь дым в лицо здоровяку. Тот не повел и бровью.
— Из каждого правила есть исключения, которые подчеркивают важность правила, — я снова не понял, о чем говорит Мастер. Просто тупая бессмыслица. Но здоровяк отошел в сторону, будто понимая глубокий смысл услышанной фразы и соглашаясь с ней.
Когда мы вышли на Арену, там как раз проходил бой между двумя гладиаторами, но он тут же прекратился. Все уставились на нас.
Публика медленно принялась вставать, удивленно вытаращив глаза.
— Чего это они? — спрашиваю я шепотом Алиме.