– Давай, не тяни! – обреченно кричит ему Саадит.
Они оба знают исход боя…»
– Ну вот, теперь можно посылать, – удовлетворенно сообщил Максим.
– Ага. – Комбриг отрывается от чтения, закрывает книгу, смотрит на обложку. – Тацит, это что за писатель? Я что-то не слышал.
– Писатель и историк Древнего Рима.
– А-а… Историей увлекаетесь?
– Ну, скажем так, выборочно. Здесь описана интересная методика обучения рукопашному бою.
– Поехали, Максим Михайлович. Но перед тем, как ехать в шифротдел, надо сначала зайти к Каретникову.
– Зачем? – Максим вскинул на комбрига удивленный взгляд.
– Ему надо показать шифровку. Ни одна шифротелеграмма без его подписи не посылается.
– Но это не его ведомство. Я не обязан, да и не имею права показывать ему свои донесения.
– Ну, таков здесь порядок, – комбриг дернул плечами и обескураженно развел руки в стороны, – давайте сначала зайдем к нему, и вы сами ему все объясните.
– Хорошо, зайдем. Только все это как-то странновато. – Максим засунул шифровку в черную папку, надел маскировочную куртку.
Каретников сидел в своем кабинете и играл на компьютере в преферанс. Это был массивный мужчина с набрякшими мешками под глазами. На вошедших к нему комбрига и разведчика он посмотрел таким взглядом, каким смотрит чиновник на докучливого посетителя, пришедшего за пять минут до окончания рабочего дня.
– Добрый день, Вениамин Игоревич, – ровным голосом поприветствовал Максим штабиста. – Я периодически буду посылать шифровки через наш шифротдел. Чтоб вы были в курсе…
– Только через мой стол.
– Но, товарищ полковник, вы не допущены к этим документам…
– Послушай, – Каретников подался вперед, опершись грудью на край стола и обхватив его за края, бычьим взглядом посмотрел на разведчика, – я здесь ко всему допущен.
– Хорошо, если мое руководство даст мне разрешение, я не против.
– Здесь я руководство!
Максим не стал спорить с генштабистом, быстро набрал по своему спутниковому телефону номер Плешкунова. Только бы он сейчас ответил, мелькнуло в голове.
– Слушаю, Максимус. – Начальник глуховатым голосом назвал его условным позывным.
– Ростислав Аверьянович, небольшой технический вопрос. Тут товарищ полковник… – небольшая, но значительная пауза, – просит на правку мои документы…
В трубке продолжительная пауза. Максим хотел продолжить фразу, подумав, что Плешкунов не понял его. Но тот спросил металлическим голосом:
– Он далеко?
– Здесь, рядом.
– Дай-ка ему трубку.
Максим протянул Каретникову телефон:
– Генерал Плешкунов.
– Здравия желаю, товарищ генерал. – Каретников выпрыгнул из-за стола.
Он стоял, вперив взгляд в монитор компьютера, и напряженно слушал высокого начальника из другого ведомства. Максим не слышал, что ему говорил Плешкунов, но, судя по кислому выражению лица штабиста, понимал, что не очень приятные вещи. Последнюю фразу Плешкунова Максим все же услышал:
– Вы меня поняли, товарищ полковник?
– Так точно, товарищ генерал! – пришибленным голосом отрапортовал Каретников.
Затем он кивнул головой и передал телефон военному советнику:
– Вас.
– Слушаю, Ростислав Аверьянович.
– Больше нет технических вопросов?
– Нет.
– До связи. – Плешкунов отключился от линии.
Максим положил телефон в карман, посмотрел на Каретникова.
– Посылайте, – буркнул тот, не глядя на разведчика, и, тяжело опустившись на стул, начал деловито стучать по клавиатуре компьютера.
Комбриг вышел из кабинета Каретникова вместе с Максимом. Он сочувственно посмотрел на разведчика, крякнул, помотал головой, но ничего не сказал.
Глава 3
Серая пыль летит на лобовое стекло, поэтому Максим периодически «дворником» его протирает. Впереди едет армейский БТР сопровождения. Перед началом поездки Максим предложил комбригу ехать на «Тойоте» впереди, но Мухаметдинов отклонил предложение: «Нет, Максим Михайлович. Не будем нарушать неписанные правила. Береженого Бог бережет».
Они едут в Хаму, небольшой городишко на юго-востоке страны, где будет подписание с представителями военной оппозиции договоров о перемирии. На коленях у комбрига лежит автомат, он периодически внимательно осматривает местность по сторонам дороги и рассказывает Максиму о быте его подчиненных.
– Я поражаюсь, как мои обормоты находят общий язык с местными. Такое впечатление, что языкового барьера у них нет. Числительные от одного до десяти знает практически каждый солдат. Наши не знают арабского, те ни бельмеса по-русски, но «чейндж» идет как по маслу.