Пополз к хлеву и некоторое время спустя почувствовал, что боль в судорожно сведенной мышце постепенно стихает. Вдруг, как по наитию, как будто кто-то приказал ему это сделать, Дато остановился и внимательно оглядел стог, сложенный из кукурузной ботвы. Чуть поодаль, у перевернутого вверх днищем и приспособленного под свинарник железного кузова грузовика, увидел притаившегося толстяка в камуфляжной куртке. Этот тоже был в сапогах, а камуфляжная куртка с закатанными рукавами была отмечена большими темными пятнами пота подмышками. Толстяк готовился перебежать к оврагу, но при этом с беспокойством поглядывал в сторону хлева. Там или находился его товарищ, или же он заметил что-то подозрительное.
Дато никак не мог решить, стрелять в толстяка или нет: ведь он сам был на открытом месте, почти на виду. Тут послышался резкий женский крик. Он донесся со стороны игровой площадки. Толстяк глянул в ту сторону. По тому, как он туда смотрел, было ясно, что он хорошо рассмотрел кричавшую. Очевидно, удивленный увиденным, он опять обернулся в сторону оврага и махнул рукой.
«Вот те на! Если бы я поторопился и убил его, ни в жизнь не догадался бы, что хромой залег в овраге. Место-то у него для засады отличное, а мне бы и в голову не пришло, что он затаился за хлевом… Да уж!.. Мог вляпаться, а скорее всего, так бы и пропал ни за грош!» — обрадованный таким удачным для него оборотом, Дато, уже не опасаясь хромого и больше не колеблясь, выпустил очередь в толстяка. Толстяк судорожно зацарапал воздух скрюченными руками и упал навзничь. Сознание того, что он и на сей раз сработал безошибочно, наполнило Дато удовлетворением.
Все, что произошло за эти несколько минут, пока что складывалось для него удачно. Если бы старуха не закричала, то и толстяк в камуфляже не выдал бы невольно местонахождение своего напарника, а возможно, и сам успел бы скрыться.
Со стороны игровой площадки показалась старуха. Ее опущенные руки были нелепо и беспомощно разведены ладонями вперед, как у малышей на детсадовском празднике, когда они, стоя на стуле и умирая от смущения, лепечут вызубренные в муках стишки. Она передвигалась как-то странно: пробежав несколько шагов, останавливалась и принималась вопить, затем смолкала и опять, мелко семеня, бежала дальше, все повторялось. За ней на значительно меньшей скорости по-медвежьи косолапил старик. Он не останавливался, как старуха, но, тем не менее, догнать ее не мог. Дато выстрелил в сторону женщины, сперва высоко над ее головой, потом пониже. Женщина поняла, что стреляют в нее, и упала на колени. Очевидно, от страха у нее подкосились ноги. Старуха оперлась руками о землю и попыталась подняться, но в это время до нее дотащился старик и поразительно быстрым движением сбил ее с ног. Старуха больше не вопила, однако не оставляла попыток встать и при этом каким-то образом продвигалась вперед. Дато выстрелил еще раз — пули пропели в метре над головами стариков. Старуха замерла, глаза ее забегали по сторонам, пытаясь обнаружить, кто же стреляет. Старик увидел Дато раньше ее, он подумал, что Дато целится в них, и закрыл лицо руками. Дато подал знак, чтобы они не поднимались, но они ничего не поняли, и потому он опять выстрелил. Наконец до старика дошло, что от них требовалось, и он навалился грудью на голову старухе, как будто хотел придушить ее.
Дато фактически ловил двух зайцев: принуждая стариков оставаться на месте в качестве приманки, он надеялся, что своими действиями запутает хромого и в случае удачи вынудит совершить ошибку. Расчет основывался на том, что хромой может подумать: в стариков стрелял один из боевиков, и тогда, позабыв об осторожности, он покинет свое убежище. Дато был очень доволен собой, выстраивая эту ловушку.
Однако сейчас самым главным было то, что он остался совершенно один, и вместе с острым, почти физически осязаемым страхом все происходящее вокруг, все, что его окружало, обрело реальность сна. У этого сна даже был сценарий: в нем он должен был убить хромого, засевшего в овраге. Он хотел его убить, это желание терзало невыносимо, как жажда, как ночной кошмар.
«Он боится меня, и поэтому я не должен бояться его, — внушал себе Дато. — Это же нелепо, чтобы мы одинаково боялись друг друга. Прямо как молодожены в первую брачную ночь!». Очень кстати вспомнилось шутливое сравнение майора, когда тот учил новичков преодолевать страх. Это слегка приободрило.