— Акакий тоже стрелял?
— Слушай, тетка! Ты бы лучше схоронилась в лесу, да поскорей, а не то заявятся «гости» и отправят тебя на тот свет! — ответил Дато, безуспешно пытаясь сохранять спокойствие.
— Эх, сынок! — вздохнула женщина. — Да разве меня теперь смертью испугаешь? Что моя смерть, когда такой парень погиб!..
Дато ничего не ответил, только неизвестно почему кивнул. Женщина ушла.
Потное лицо Дато, исполосованное листьями кукурузы, сильно горело. Взглянув на наручные часы боевика в «афганке», он заметил, что они идут. Почему-то это ему не понравилось. Даже показалось, что часы весело тикали, будто понимали, что их больше никто не заведет и спешили покончить со своей работой. Он дотащил труп до середины кукурузного поля и пошел за вторым. Издали донеслись пронзительные крики. Дато догадался, что голосит сухопарая женщина с посохом. Она вопила и причитала, как профессиональная плакальщица. Он иронически скривил губы, вспомнив, как только что женщина деловито, не без назойливого любопытства интересовалась, стрелял ли Акакий. Голоса матери Мамантия не было слышно.
У худощавого боевика голова все время сваливалась набок. Пока Дато тащил его, шея выпрямлялась, но стоило остановиться, голова тут же сворачивалась на сторону. Труп словно подтрунивал над ним. Рот был раскрыт, глаза из-под полуприкрытых век будто молили о жалости, но в следующее мгновение голова опять сваливалась на сторону, придавая всему облику насмешливый и даже залихватский вид.
Худощавого он поволок другим путем, чтобы не вытаптывать траву в междурядьях. Подтащил к напарнику в «афганке» и уложил рядом. Закурил папиросу. Акакия по-прежнему не было видно. От нечего делать прошелся по междурядьям, поправляя ногами смятую траву и стараясь унять нервы. Вернее, он поправлял смятую траву, чтобы как-то успокоиться.
Вернулся к каменному забору и остановился в ожидании Акакия. Терпение его было на исходе, он с трудом сдерживал себя, чтобы не выстрелить и этим знаком поторопить Акакия. Наконец, тот появился, возникнув возле железного кузова грузовика, превращенного в свинарник. Бежал, волоча две лопаты и мотыгу. Время от времени замедлял шаг, чтобы перевести дух. Разок остановился. Опершись на лопату и уронив голову, схватился за бок, пытаясь унять колотившееся сердце. Автомат он забросил за спину и в своем допотопном пальто походил на революционера-большевика, соскочившего с экрана старого советского фильма. Перебрался через овраг, споткнулся, упал, но в тот же миг вскочил. Подобрал инвентарь и, увидев наконец Дато, виновато улыбнулся.
— Полдеревни обежал, пока нашел совковую, штыковой долго проколупаемся, — сказал Акакий, прерывисто дыша. — Когда нужно, не найдешь, а в другое время под ногами валяются.
— Где в этой чертовой ограде оставлен проход?! — раздраженно спросил Дато. — Коня-то как заводили, когда пахать нужно было?
— Проход есть со стороны спортплощадки, — ответил Акакий. — А пахали на тракторе…
— Я и не знал, что это твоя кукуруза… Неужели сам каменную ограду клал? — Дато иронически посмотрел на ухоженные руки Акакия.
— Ученики помогали, — засмущался Акакий.
— Земля ничего?
— Глубже, чем на метр не войдешь. Дальше скальный грунт…
— Может, ты не хочешь хоронить Кобу на своем поле?
— Какое это имеет значение? — ответил Акакий.
Дато быстро нашел место для могилы — там, где под кукурузой пореже рос сорняк, и штыковой лопатой наметил контур.
— Погоди! — сказал Акакий. — Дай сперва мне, а ты продолжишь. Надеюсь, до полудня они не покажутся…
— Кто-нибудь нас все-таки выдаст. Наверняка в деревне слышали стрельбу…
— Никто нас не выдаст! — ответил Акакий.
— Силой заставят!
Об этом, похоже, Акакий не подумал и растерянно замолчал.
— А, ладно! Чему быть, того не миновать! — сказал наконец. Контур могилы, намеченный Дато, Акакий основательно уменьшил и в длину, и в ширину. Три рослых кукурузных стебля, пришедшихся на середину контура, аккуратно вытащил вместе с корнями. — Потом снова посажу, — побежал, воодушевленный собственной находчивостью. Вытащенные с корнем стебли аккуратно положил в сторонке и только после этого снял пальто.
Дато подошел к телу боевика в «афганке», пошарил у него в карманах, вытащил пачку сигарет. К Акакию вернулся, попыхивая сигаретой, знаком велел передать ему лопату и продолжил начатую работу..
— Пойду, гляну еще раз, как у них дела, и сразу же вернусь, — сказал Акакий. Он смотрел на Дато, будто не веря своим глазам, так у того спорилось дело.
— Уморит тебя эта беготня, — сказал Дато и, поймав его взгляд, усмехнулся: — Чего уставился? Думал, не умею землю копать? Будь спокоен, на рытье окопов намахался…