Каллист в окружении свиты рабов и вольноотпущенников‚ клявшихся в своей любви к императору и умолявших дать им какое-нибудь поручение, выполнение которого послужило бы доказательством их верности, проследовал в свои апартаменты.
В свой кабинет грек вошел один — его охающие и вздыхающие сопровождающие остались за дверью. Затем Каллист позвал секретаря и приказал ему немедленно послать рабов за Гнеем Фабием и Сергием Катулом, а также за Кассием Хереей, чья когорта несла в этот день охрану императорского дворца. Когда преторианский трибун явился, Каллист от имени цезаря приказал ему удвоить стражу в императорских покоях; никого не пропускать во дворец, кроме как с его, Каллиста, разрешения; а также немедленно отправить схваченных на месте преступления заговорщиков — сенатора Аниция Цериала и нарушившего присягу преторианца — в Мамертинскую тюрьму (разумеется, под усиленным конвоем). Как только Кассий Херея вышел, секретарь доложил Каллисту о прибытии Гнея Фабия и Сергия Катула — эти милые римляне, оказывается, уже прослышали о случившемся и ожидали разрешения войти во дворец, стоя у парадного входа в толпе сенаторов и всадников. Таковое разрешение тотчас же было дано греком, и через некоторое время давние недруги вместе вошли в кабинет.
— Приветствую тебя, Гней Фабий, и тебя, Сергий Катул, — сказал Каллист. — Вы уже, конечно, слышали о том подлом злодеянии, которое было совершено здесь, в императорском дворце. Я говорю о покушении на жизнь цезаря… К счастью, негодяям не повезло. Хвала Юпитеру, охраняющему нашего императора, — наш добрый Калигула в безопасности, а злоумышленники схвачены и будут, разумеется, казнены. Однако неясно, как этим негодным сенаторам удалось сговориться с преторианцем‚ были ли у них другие сообщники, помогал ли им в подготовке покушения кто-нибудь из их рабов или вольноотпущенников, были ли впутаны в заговор служители императорского дворца?.. Словом, вопросов немало, и цезарь желает получить ответы на них. Калигула знает о твоей, Гней Фабий, опытности, о твоем умении раскрывать самые хитроумные замыслы его врагов, и поэтому он поручает тебе это дело. Но нашему мудрому императору также ведомо и о том, что даже у преданного слуги из-за чрезмерного напряжения злодейка-слеза может застлать взор. Поэтому, чтобы ты, переутомившись от усердия, не допустил ошибки, император поручает Сергию Катулу дополнить твою опытность зоркостью и выносливостью, присущими молодости. Вам обоим верит император, вы оба должны заняться этим делом.
— Клянусь богами, — грубо произнес Гней Фабий, — я еще не настолько стар, чтобы у меня слезились глаза, когда мне приходится разглядывать замыслы преступника, или дрожали руки, когда мне приходится обуздывать его упрямство. Ну а этот красавчик Катул бодр и свеж только в постели; вряд ли у него хватит силенок заниматься делом, требующим терпения и сноровки.
Выслушав в свой адрес столь хвалебную тираду, Сергий Катул, зло прищурившись, сказал:
— Уж я-то, по крайней мере, вырву всю правду о заговоре у этих негодяев — всю правду, а не их презренные сестерции. Мне ведь достаточно и одного дома — я не собираюсь мошенничать, подобно Гнею Фабию и на высосанные у преступников деньги возводить себе новые хоромы. Хорошо, что император поручает мне присматривать за ним, — потому что такого корыстолюбца, думающего о своем кошельке больше, чем об императоре, заговорщикам было бы нетрудно подкупить.
Гней Фабий собрался было достойно ответить вздорному юнцу‚ в словах которого было больше зависти к богатству претора, чем правды, однако Каллист опередил его. Грек покачал головой и примирительно сказал:
— Ну-ну, столь достойным слугам нашего божественного императора не следует браниться. Император уверен, что вы оба любите его, поэтому он так доверяет вам. Зная о вашей преданности, цезарь горько скорбит о ваших распрях, поэтому, поручая вам обоим вести расследование, божественный повелел мне, ничтожному его слуге, проследить за тем, чтобы ваши разногласия не помешали следствию. Результаты следствия вы также, согласно воле Калигулы, должны будете докладывать мне… Возможно, мне придется самому изредка допрашивать этих злодеев — не потому, что я не доверяю вам, а для того, чтобы более точным было мое представление о заговоре, следовательно, более точными будут и мои донесения императору. При этом я ни в коей мере не собираюсь сковывать ваше усердие своей опекой — можете действовать, как считаете нужным. Кстати, я распорядился всех рабов, находившихся во время покушения в императорских покоях, закрыть в одной из комнат канцелярии, так что можете для начала допросить их, пока эти дурни ничего не забыли.