сказ я быстро написала о старых временах О гладиаторах и их боях, Рассказ был короток как зарисовка, лишь настроенье захватив, Вдруг предложенья встали в строки, рифмуяся с претензией на стих. Как странно, стихов я сдетства не любила и в школе их с трудом учила. Не думала я быть поэтом, с чего вдруг рифма заплелась Быть может Сашенька поцеловав в макушку, Мне шепчет в уши строки, надо мной смеясь? Но впрочем, оставив всякие сомненья, я вдохновнью отдалась. С любовью я простилась быстро, чтоб не пускать даже на выстрел, Но расставаясь на прощанье ему дала я обещанье, Что не забуду я о нем, упомяну в рассказе сем. Итак, не став героем моего романа, прообразом поэмной драмы станешь. Вторую роль тебе я отдала, прости, на главную увы не тянешь. Два гладиатора. Поэма-драма Песок. Жаркий песок арены, пропитанный кровью, жизнью и смертью. Солнце, палящее как миллиарды софитов. Трибуны, в предвкушении зрелищь. Бой барабонов, ускоряющий такт, сливает биенье сердец воедино. Натяжение нервов как струн, Готовых порваться, в жажде разрядки... Гул тысячи труб, Как стадо слонов, зовущищ на битву. Толпы ликованье, в ожиданьи кровавого действа. Вдруг все стихает. Звенит тишина отголоском. В густой тишине, стовно гром, заставляющий вздрогнуть, Скрежет дверного затвора. Отворились тяжелые двери. Из глубины этих врат в ослепительный свет Воин выходит, жаждя побед. Ослепляя сияньем допехов своих, тысячи глаз устремленных на них. Взрывает трибуны ликования рев, Заставляя вскипеть воина кровь. Рука, крепче сжимает рукоятку меча, взмывается ввысь, превет им глася. Солнечный свет застелает глаза, Триумфа час ему суля. Сменил он рубище на латы, а деревянный мечь на сталь Теперь он воин, гладиатор, он жаждет битвою блестать! Он молод и прекрасен телом, Одетый в золото и серебро доспехов, Сложен из бронзовых рельефов. И капли проступаещего пота Сверкают искрами, сияньем окружив. Стон юных дев проносится по кругу, Мечтающих соединить с ним сердца стук. И жаркое дыханье зрелых дам вторит тому, Желая хоть раз прикоснуться к нему. Глаза юнцов сверкают восхищеньем, В стремленьи подражать ему. И скрежет зубов дряхлеющих старцев, Съедаемых завистью к силе его. Наслаждаясь триумфом, он требует битвы, потрясая мечем. Трубы вторят ему, призывая на бой. И вновь все стихает, усмиряя сердца. Глаза любопытсва глядят на врата, Вмиг забыв о былом ликованьи. В тени чернеющего зева, Сжимая ножны крепкою рукой, Стоял боец, расставив ноги, Закрыв глаза, он не спешил на бой. Был как скала, недвижимая с места, Не торопился выходить. Толпа застыла в ожиданьи, Дышать не смея не на миг. И вот он сделал шаг, как делал много раз. Он знает все, что было и что будет. Все, кто ушел, стояли перед ним, друзья-враги в одном лице, разбудя Воспоминанья прежних битв. Его доспехи не сияли, потертые в боях. Все тело в шрамах, уродующих вид. Они свидетели немые его побед и пораженья. Он оглядел толпу, молчащую от изумленья. Не жаждя славы, зная - слава только миг, шагнул вперед, чтоб снова одержать победу, В последний раз- победу над собой. Соперник рвался в бой, бренча металлом, а он стоял, готовый отразить удар, не жаждал его крови, видя в нем себя. Начался бой. Противник напорист был и ловок, а Он все защищался, подставляя щит. Движения его были неспешны, размеренны и четки. Он экономив силы, не предпринимал атак. Он понимал, что в каждой нанесенной ране, боль эхом отзовется в каждом его шраме. Юнец болей не знал и яростно размахивал руками, Царапая то тут, то там оружия краями. И вот юнец в порыве стравсти, наносит колющий удар. Шаг в сторону... И увлекаемый движеньем, промчавшись мимо цели, Летит он прямо на песок, вздымая вихри пыли. Толпа взметнулась, издавая стон. И лезвие меча вдруг оцарапало юнца у самой шее Пуская кровь, как дань арене. Толпа взмолилась о пощаде. Он не спешил свершить конец, оглядывая всех. Убийство не входило в его планы, лишь дать урок безмозглому юнцу, оставив шрам как награжденье. Поднял он меч, и в в восхищенье толпа ревела, преветствуя ЕГО. Для юных дев он стал отцом, надежною защитой, стареющие дамы обрели надежду, увидев ровню, достойную себе, юнцы - пример для подражанья, а старцы новое дыханье. Подал Он руку, поверженному в битве, но тот участие отверг, поднявшись сам, побрел пристыженно в тоннель, чернеющего зева, как в пасть чудовища, походкой обреченного на смерть. Он проводил его лишь взглядом сожаленья, описывая круг почета, привычно принимая восхищенье. Пришел Его черед уйти с арены, на пике славы двинутся в разинутую пасть забвения и тмы, ведь так устроен мир, ты помним и любим лишь на арене, но память коротка и слава словно миг. Проходит жизнь в бессмысленных боях, в угоду публике бездумной, жадущей лишь зрелищь, чтобы наполнить пустоту души, забыв о смысле бытия. Вошел в тоннель, за Ним закрылись двери, и тьма окутала Его. Все позади, там на арене, оставил он привычное житье- народа развлеченье, забыв успех без сожаленья, шагнул в неведомую тьму. Все, что оставил- было просто, бои, соперники-друзья, делили хлеб, зализывали раны, братались, ненавидели, любили, затем прощалися на век и хоронили друзей своих-создателей побед. Другую жизнь он и Не помнил Был отдан в рабство с юных лет Теперь его удел арена Надежда сладостных побед Забыт был отчий дом навек, Долги отцовские покрыты- Пусть будет счастлив человек. Он отработал все сполна, И вольная дана была ему как награждение Теперь свобода, но Мучают сомненья Куда идти по неизвестному пути? Что делать? чем теперь заняться? Как дальше жить? Да и куда податься? Обдумывая тягостные мысли, Шел по тоннелю. И тот тоннель, сырой и мрачный был так привычен с юных лет. Что ждет его за стенами арены? Свобода? Там жизнь кипит с восхода! Зашел он в зал, под сводом потолка играют факелы огнями Его соперник, сняв броню, заматывает нервно рану. -Мой брат, Антоний, прости за рану нанесенную в бою. - Что рана? Так, пустяк! Нанес ты мне удар похлеще, по самолюбью моему! Искал я славы, а нашел позор, он был сильней чем смертный приговор! Я вышел на арену словно бог, но как собака я уполз, о как ты мог!? О, лучше б ты меня убил, поверженному в битве больше славы! -Зачем ты так? Все впереди, И слава, и победы, и авации... -Позором ты меня облек, не называй ты братом впредь, Врагом ты вынудил расстаться! - к чему горячность? О чем спор? Не стоит он ни капли крови. Рожден ты в славе благородной, По доброй воле бился ты, Любим и почетаем всеми, ты свободный, А я же раб от детства своего И мне ль с тобой равняться!? -о, Марк, как ты не понимаешь!? Что я скажу друзьям? Подругам? Как посмотрю в глаза отцу? Его знакомым- избранному кругу!? - твою печаль я понимаю и сокрушенье разделяю, Но ты пойми, ведь нет побед без пораженья, Нельзя быть вечно на коне и не испытывать паденья! Вот утро. Новый день. Бредя по улице бесцельно, Разглядывал торговые ряды, Предавшись размышленьям. Вот пекарь булочки выносит, Быть может он возьмет меня Вымешивать замес, мешки таскать с мукой? А рядом с ним гончар раскладывает блюда, Пойти к нему месить ногами глину Лепиль горшки уверенной рукой? Чуть дальше рыболов раскладывал улов, А может в море мне искать удачу, Отдаться ветру и волнам! Как мне решить эту задачу? Что выбрать, ведь дело есть и тут и там. А вот мясник развешивает туши, Лежит секира перед ним. А может я мясник? Привычно мне держать оружье, Разделаюсь я с плотью в миг... Нет, не могу, устал от крови, Жизнь мирную хочу вести, Найти жилье, жену, Родить бы деток, Чтоб как в раю они могли расти... Так улетев в заманчевые грезы, Чуть не попал под лошадей копыт, Охранников вельможи. - О, друг, мой, как ты к стати! Сегодня спал и о тебе я видел сны, А утром встал и думал: то к чему же? Не даром боги мне дают намек, Поеду к Марку, он окончил срок боев булатных и обрел свободу. Ты уже решил как дальше будешь жить? -Приветствую тебя, о уважаемый, Тиберий! Чем заслужил я видеть солнца лик? -Оставь пустое, ты достоин, победами ты памятник воздвиг. Обняв за плечи храбреца, продолжил прокуратор: -мой приятель, ищу я верного бойца. Ты знаешь, время неспокойно, враги везде И тут и там, замысливают заговоры стройно, Мечтая нанести мне в сердце раны. Вокантно место у меня начальника охраны. Согласьем сделаешь мне честь.. -я весь перед тобой как есть! Готов служить тебе до гроба. - получишь ты и чин и честь, И дом приличный и зазнобу, И жалования не счесть... - довольно мне доверья твоего, Что жизнь свою вручаешь в руку ты мою. -вот и прекрасно, а теперь мы оба Ко мне поедем, представлю я тебе свою семью. Да, дом вельможи был велик, Аллея ко дворцу бежала Фонтаны били перед ним, Колонны белезной блистали И статуи богов его венчали. А позади усадьбы: Конюший двор элитных скокунов, Манеж на выгул жеребцов, Напротив, ряд домов опрятных Для воинов и слуг нанятых. Вокруг сады со множеством цветов, Дервья полные плодов, А далее поля без края, На них, на сборе урожая Трудились спин не разгибая, Немалое число рабов. Вошли в колонный зал, Прохладный хоздух их обьял, И в отраженьи множества зеркал, Сверкало золото повсюду. Хозяин дома громогласно Тот час позвал свою супругу, Безучастно та вышла из покой своих В домашнем платье и босая предстала перед них, Потягиваясь ленно, проворчала: - ну что за крик с утра, ведь я всю ночь не спала... - ты посмотри сначала кто к нам пришел, С Олимпа снизашел! Она раскрыла очи и ахнув, Пристыженно смутившись, убежала. -О, эти женщины, они всегда ни кстати, Пойдем, пока я покажу теб