Темнота, окутывавшая море, придавала ему еще более загадочный вид. Казалось, на этом свете не было ничего более таинственного, с его глубинами, полными чудовищных существ и неизведанных тайн. Луна, бросая свой бледный рассеянный облаками свет, раскрывала перед глазами юного гостя неслыханные красоты необъятных водных простор, словно сказку, рассказанную далеко не всем.
Такое зрелище не могло оставить впечатлительную малышку-Яру равнодушной. Это было для нее глубже, чем просто физическая красота. Ночное море отпечаталось в ее сердце и высекло в душе такие сильные чувства, которые она и в нынешние двадцать не в силах описать словами. И стоило ей проникнуться тогда, как с тех пор Яра ощущала себя маленькой и беззащитной перед могуществом природы постоянно.
И именно это восхищало ее.
– Хочешь бутерброд? – Макс вновь вырвал ее из раздумий, на этот раз без рук.
– Что? Нет! – Яра бросила на него взгляд, полный негодования. – Мы не на пикник выбрались.
– Вообще-то ты выбралась, – ворчливо напомнил он ей, чем заслужил еще и недовольный фырк подруги. – Я просто тебя сопровождаю в этом офигительно идиотском деле.
– Тебя никто не просил. Это все же мое дело, – она почти обиделась.
– Строго говоря, это дело Дена, – слова Макса подействовали, как укол на раненное животное. Яра вновь ощутила вспышку раздражения в голове и готова была дыбиться и кидаться.
– Не впутывай его сюда, Макс.
– С чего бы? – весла крайне громко хлопнули о воду. – Мы буквально едем за какой-то хренью, которую он посеял на маяке, когда его чуть не схватили за задницу! И вообще не ясно, осталась ли эта хрень там.
– Не хрень, а часы его сестры! – чтобы хоть как-то выместить возмущение, Яра вырвала из его рук весла и принялась грести сама, выкладываясь на полную. – Они ему очень дороги. Как память.
– Ага, и поэтому он взял их на стремную вылазку, когда хозяин маяка был на острове. И не вернулся за ними. Благоразумие и отвага!
– Ты хочешь меня вывести? Поссориться хочешь? Или что? – Яра теряла остатки терпения, но гребля все еще помогала. – Ден весь месяц только о них и твердил. И как ему больно от потери. Я хочу вернуть ему их на день рождения. Что в этом плохого?
Ладони Яры начинало заметно саднить. Она прижмурила один глаз, с тихим шиком претерпевая боль, и сделала еще несколько движений. Весла поддавались все труднее и труднее. Словно само море сопротивлялось им и противилось ходу лодки.
– А то, что он манипулирует тобой. Как и всегда.
– Хватит… Знаешь, мне уже надоела ваша вражда.
Яра устало вздохнула и, сдавшись, передала весла обратно в руки Макса. Они и без того были все в мозолях от тяжелой работы в порту. И хоть Макс всегда заверял, что это только временная подработка до окончания университета, кожа его давно огрубела и потеряла чувствительность. Яра уже не представляла друга детства без заляпанной жилетки на пару размеров больше и ореола ароматов морской воды, древесины, пыли и рыбы. Последний, кстати, слышался меньше всех остальных, а потому в целом Макс пах весьма… приятно.
В воспоминаниях Яры ее отец, для сравнения, благоухал рыбой куда более ярко и мерзко. От него словно несло морской смертью с примесью дешевого виски.
– А мне надоела твоя слепота, – огрызнулся Макс и посмотрел за плечо насупившейся Яры. – О! Почти доплыли.
Она оглянулась и встретила место назначения с настороженной улыбкой. Заброшенный маяк на небольшом островке посреди моря был словно забыт временем. Его высокая башня выплывала из редкого тумана и тянулась к небу, как если бы хотела достичь звезд. Ветер, гонимый через металлические перила на верхушке, издавал жалобный вой, который отражал печальную участь вымышленного смотрителя, его семьи и кошки. Неудивительно, что редкие туристы охотно верили во все эти несмешные сказки, а кое-кто из них все-таки покупал билеты на экскурсии в свое время.
Бытовую пристройку и домика смотрителя не было видно – забор из бетона, увенчанный колючей проволокой, наглухо закрывал все, что находилось ниже девяти метров от земли. И чем ближе они подплывали, тем больше бетон поедал тревожащий вид.
– Да-а, – протянула завороженная Яра, пока по ее спине бегали мурашки от восторга и предвкушения. – Я бы не отказалась прикупить себе такую помойку.