— Да, погоняли вы меня славно, — произнёс я, разворачиваясь к двум стоящим у пелены защиты противникам, пока третий поднимался на ноги где-то в стороне. — Но погоняли, и будет вам, теперь моя очередь веселиться.
Глава 12
Театральный взмах руки, и нити энергии закрутились в немыслимом, чарующем танце. Десятки, сотни, тысячи. Они струились, сплетались, объединялись. Тонкие, как самая изысканная шёлковая нить, они создавали собой кружева разрушительных заклинаний. А их отблески проявлялись даже в физическом мире, настолько много силы они несли в себе. При виде них, маги, находящиеся за пределами купола артефакт, побледнели и невольно отступили на пару шагов назад. Они не хотели признаваться даже себе, но ни один из них не мог сотворить подобное. Несопоставимый уровень силы и контроля над внешней энергией.
— Приступим, господа, — бросил я одну только фразу и веселье началось.
Каменные плиты под ногами троицы бойцов пришли в движение. Каждый из них, вдруг почувствовал, как сама земля вдруг решила разделить их небольшой отряд. Ветров, Берёзов и Бауэр начали удаляться друг от друга, как если бы каждый из них находился на отдельной льдине, отколовшейся от ледника.
Первым понял мою задумку бывший офицер Багратионова. Андрей, только недавно вставший на ноги после не самого приятного падения, попытался перепрыгнуть на плиту Игната, но не успел он оттолкнуться, как ему в лицо ударил шквальный штормовой ветер. Тот остановил порыв бойца, прижал его к земле, но не более. Этого было вполне достаточно, чтобы ненадолго занять его.
Плита Игната, против всех остальных, двигалась куда быстрее. Она уносила его столь стремительно, как если бы под землёй находился огромный червь, тянущий ту за собой. Офицер может и хотел бы что-то предпринять, но всюду, куда падал его взгляд, ситуация была не лучше. В движение пришла уже вся арена. Каменные плиты двигались в хаотичном порядке. Одна плита могла двигаться в одну сторону, а затем вдруг развернуться или даже разъединиться на два отдельных участка, начинающих двигаться в противоположных направлениях. При этом, они порой сталкивались с далеко не самым тихим звуком. Хотел того Берёзов или нет, но ему пришлось оставаться на месте. Ведь одно неверное движение, один неверный прыжок, и нога человека может оказаться зажата меж каменных плит, как в камнедробилке.
А вот немца такой исход ничуть не испугал. Он видел меня, ровно как и несколько минут назад. Для него двигающийся пол не был помехой. Несмотря на опыт битвы бок о бок с магами, вряд ли он хоть сколько-нибудь адекватно оценивал мои силы. Для него мои действия были не более чем фокусом.
Ганс рванул в мою сторону, предварительно напитав свой доспех. Выглядело это впечатляюще, сияющий золотой воин с двуручным молотом словно таран несётся в атаку. Правда впечатляло это ровно до того момента, пока одна из плит, по которым он прыгал, вдруг не перевернулась. Сияющий воин ушёл с головой под землю. И не вынырнул, ведь под ногами у нас не водичка.
— Идиот Бауэр, — сокрушёно произнёс один из магов за пределами арены, тот самый, что погружал артефакт в пол перед началось битвы.
— Следи за языком, Феликс, он и твой офицер тоже, — рыкнул на него гвардеец из числа тех, кто прошёл с Гансом всю гражданскую войну бок о бок.
— Оскар, не будь дураком, — раздражённо дёрнул щекой маг. — Не ты ли сам несколько минут назад восхищался уровнем владения копья гера Михаила? Ты просто не понимаешь, что сейчас происходит на арене.
— И что же там происходит? — поинтересовался другой гвардеец, стоящий чуть левее от мага.
— Показательная порка, — едва дрогнули уголки губ мага по имени Феликс. — Это демонстрация силы. Для всех нас. Вы просто не понимаете, что там творится.
Голос мага едва не дрожал. Он с горящими глазами смотрел как плывут каменные плиты. Светлый князь похвалил его исполнение заклинания текучего камня. Но то как он сам его исполнил, было просто… невероятно. Немецкий маг, прошедший гражданскую войну, собственными руками уничтоживший не один десяток сепаратистов, едва не плакал, осознавая насколько он сам слаб на фоне того, кто творит магию там, за барьером. Но то были не слёзы горя и отчаяния, а слёзы счастья.