К её удивлению, дверь была приоткрыта и Вальбурга достала волшебную палочку. Все защитные заклинания, способные уберечь кости предков от посягательств на них недругов, были на месте. Вскинув палочку перед собой, Вальбурга вошла и стала спускаться по лестнице. В самом низу, где было очень прохладно и тихо, чем за дверью, ведущей на кладбище, хватило лишь пару раз взмахнуть палочкой, чтобы факелы на стенах вспыхнули и в их свете стали видны имена всех усопших Блэков, кто был захоронен в этом месте. Также в свете факелов стал виден тот самый бледный, украшенный разными символами работник, стоявший по центру зала. Рядом с ним стоял стол, вероятно, наколдованный, на котором угадывалось нахождение тела, укрытого плотной тёмной тканью.
— Ты как сюда вошёл, защитные заклинания не повредив? — нарушила тишину Вальбурга, и её голос в зале зазвучал куда громче.
— Защитные заклинания не действуют на тех, кто не несёт вам зла, госпожа, — ответил ей работник.
— То есть при желании мои недруги могут заплатить тебе больше и заполучить то, что им нужно?
— В таком случае ваша защита нанесёт мне неслабый удар, госпожа, но, как я и говорил вам ранее, мы не любим принимать участия в чьих-либо разборках. Наш дар дан нам не для того.
— Что ж, это похвально.
Работник сдвинулся с места и подошёл к столу.
— Вы были ко мне добры, госпожа, поэтому я подумал отплатить вам тем же, — сказал он, взявшись за конец тёмной ткани. — Обычно таких, как вы, пугает вид их близких, поэтому я решил немного… м-м… скажем так, «поколдовать» и сгладить неприятный эффект.
Он сдёрнул ткань, и Вальбурга шумно втянула в себя воздух. Это был он… её сын, в той же мантии, брюках, рубашке и жилетке. Регулус всегда одевался изящно, как подобало достойному представителю волшебного сообщества. На его голове аккуратно лежали тёмные волосы, которые он, в отличие от старшего брата-смутьяна, никогда не отращивал до плеч и вовремя ходил подстригать. Пожалуй, единственным, что сейчас в нём было неестественным — это его мертвенно-бледное осунувшееся лицо и костлявые руки, сложенные на груди.
— Можете провести необходимые проверки — это ваше право, — сказал работник, отойдя от стола на пару шагов назад.
Вальбурга приблизилась, но не стала взмахивать палочкой. Ей не нужно было применять заклинания и проводить проверку, чтобы убедиться, что перед ней находился её сын. Она всё видела и чувствовала сердцем. Какую бы иллюзию или чары на него не наложили, чтобы тело и одежда стали выглядеть так хорошо, как прежде, им бы не удалось её обмануть. Это точно был он, её Регулус.
— Возьми, — сказала Вальбурга и, вытащив из кармана небольшой мешочек, бросила вперёд.
Работник поймал, развязал и заглянул внутрь.
— Тут больше, госпожа, — сказал он, увидев, что внутри мешочек заметно вместительнее, чем снаружи, — намного больше, чем я просил. Я не возьму столько — это...
— Уважь меня, — оборвала его Вальбурга, не отводя взгляд от сына. — Если не для себя, так возьми для близких или таких же немногих, как ты. Пусть они знают, что Блэки их не презирают и готовы достойно вознаградить за проделанную работу.
— Хм… видимо, Блэки много всего повидали на своём веку, — заметил работник и положил мешочек в карман.
— Очень много… — отозвалась Вальбурга и осторожно протянула руку.
Ладонь сына была грубой и ледяной, когда она её коснулась и почувствовала, как такой же холод сковал её тело. Стало трудно дышать. Всё это было неправильно… чудовищно неправильно. Не должны родители хоронить детей, должно быть наоборот, испокон веков так было.
— Знаете, — нарушил возникшую в склепе тишину работник, — раз уж вы просили уважить вас, то может… и вы уважите меня?
— О чём это ты? — Вальбурга убрала руку с ладони сына и подняла взгляд.
— О том, что вам и вашему сыну так нужно, я могу вам это дать, — приблизившись, пояснил работник. — Таким, как вы, для этого нужно проводить ритуал, проливать кровь или же использовать какой-нибудь артефакт, а таким, как я, достаточно отточенных с годами умений. За это нас многие ненавидят и презирают, не думая, какой ценой это даётся, но раз Блэки всё понимают… позвольте и мне отплатить тем же.
Неужели он хочет дать ей то, о чём она и не мечтала, подумалось Вальбурге, и её сердце застучало быстрее. Она не произнесла ни слова, и работник, подняв руки, стал тереть одну ладонь об другую. Его мутные глаза потемнели и в свете факелов приобрели янтарный оттенок.