— Удержу Сириуса? Вы серьёзно? Его родная мать не смогла дома удержать, куда уж мне справиться с этой задачей… да и потом, вы думаете, Сириус смирится и не станет ничего делать?
— Нет, я думаю, если Сириус полежит несколько дней в Мунго и пропьёт успокаивающие зелья, ему полегчает, он успокоится и поймёт, что был не прав. Ты ведь сам сказал, что ему сейчас очень нелегко. Неужели ты готов смотреть, как он страдает и изматывает себя? Кто ему поможет, если не мы? Мы ведь его друзья и хотим как лучше для него и для Гарри.
Римус тоже немного помолчал и тяжко вздохнул:
— Хорошо, профессор… я с вами.
Вальбурга заподозрила что-то неладное, когда сидела вечером в гостиной и не услышала из столовой глупых присказок про снитчи, паровозики и прочую ерунду, залетающую или заезжающую полукровке в рот. Похоже, Сириус кормил ребёнка молча. С одной стороны, это было хорошо, но, с другой стороны, наводило на тревожные мысли. Когда Сириус хмур и молчалив, это ещё хуже, чем когда он придуривается. Во втором случае всё вроде понятно, в первом же Мерлин его знает, что творится у него в голове.
— Кикимер, я чего-то не знаю? — оторвавшись от книги, поинтересовалась Вальбурга. — У Сириуса всё в порядке? Или он уже так быстро утомился от ухода за полукровкой?
— Нет, госпожа, Сириус расстроился из-за встречи с Римусом Люпином, тот подкараулил его на улице, и они недолго поговорили во дворе.
— С Люпином? И что же это грязное отродье могло такого сказать Сириусу, что он аж расстроился?
— Грязное отродье выразило большие сомнения в способности Сириуса позаботиться о Гарри Поттере и настоятельно советовало ему отдать полукровку родственникам.
— Ах вот оно что.
Люпин с козырей зашёл. Ударил в самое больное место, в самолюбие Сириуса. Желай она, Вальбурга, чтобы сын снова убрался из дома, она бы тоже зашла с тех же козырей. Вот только теперь у неё были другие планы и если такие, как Люпин, будут мешать и расстраивать сына, то этим планам не удастся осуществиться.
— Кикимер, принеси мне бокал вина и красную бумагу.
— Да, госпожа.
Домовик поставил всё необходимое на кофейный столик. Вальбурга отложила книгу, выпила немного вина и задумалась о Люпинах…
Хорошее же было семейство, уважаемое, пока его представители не стали путаться с кем попало. Взять вот Лайелла, неплохую должность ведь занимал, имел приличный доход, мог претендовать хоть на руку благородной девушки, но нет, и этому что-то вдруг ударило то ли в голову, то ли в место пониже. Взял и женился на маггле, породил полукровку. Но и этого преступления ему было мало. Лайелл оказался чрезмерно смелым и упрямым. Вот и поплатился за это. Люди ведь не слепые и не глухие, некоторые слышали, как что-то беснуется и воет в доме Люпинов. Некоторые заметили болезненный вид их сына. Может, Лайелл и стал осторожничать, перебираться с места на место, желая скрыть семейную тайну, но люди-то ведь не глупые. Шило в мешке не утаишь. Сынок Лайелла, Римус, то ещё грязное отродье. Сведущие люди давно уже догадались о его истинной сущности.
Вальбурга вздохнула. Она-то думала, что дружба Сириуса с этим Римусом как-нибудь расстроится после окончания школы. Разойдутся пути, сменятся интересы, но нет, как выяснилось, грязное отродье так же, как и его неразумный отец, не может сидеть тихо и лезет к другим. Вальбурга отставила бокал с вином и взмахнула волшебной палочкой. Лист красного пергамента в ту же минуту повис в воздухе и стал сворачиваться в конверт. Осталось лишь его наполнить, и Вальбурга приставила конец палочки к собственному горлу.
— ТЫ ЧТО ЖЕ ЭТО ТВОРИШЬ, ПРЕДАТЕЛЬ КРОВИ?! СТРАХ СОВСЕМ ПОТЕРЯЛ?! С НАМИ, С БЛЭКАМИ, ВРАЖДЫ ЗАХОТЕЛ?! ТАК ЭТО НЕДОЛГО УСТРОИТЬ! ЕЩЁ РАЗ ТВОЁ ГРЯЗНОЕ ОТРОДЬЕ ПРИБЛИЗИТСЯ К МОЕМУ СЫНУ, И, ДАЮ СЛОВО, К СЛЕДУЮЩЕМУ ПОЛНОЛУНИЮ Я ВЕЛЮ ПЕРЕПЛАВИТЬ ВСЕ МОИ СЕРЕБРЯНЫЕ СТОЛОВЫЕ ПРИБОРЫ В СТРЕЛЫ! САМ ДОГАДАЕШЬСЯ, В КАКУЮ ТВАРЬ ОНИ ПОЛЕТЯТ, ИЛИ ПОДСКАЗАТЬ?! МЫ, БЛЭКИ, ДЕРЖИМ СВОЁ СЛОВО! ЭТО ПЕРВОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
На этом Вальбурга отвела палочку в сторону, и горящая огнём нить всех высказанных слов влетела в красный конверт, из-за чего тот заметно раздулся. Громовещатель был готов.
— Кикимер, отдай это Лайеллу Люпину лично в руки.
— Да, госпожа.
Домовик забрал конверт и с хлопком исчез из гостиной. Вальбурга подумывала было вернуться к чтению, но едва она взяла книгу, как мерный огонь в камине окрасился в изумрудный цвет. В нём снова закрутилась небольшая фигура и выскочила на ковер.