— Я спросил, можно ли мне срезать прядь волос с головы Гарри и взять капельку его крови, чтобы основательно всё изучить и перепроверить, — сказал Август, словно уловив по лицу Сириуса его недоумение.
— А я заметила, что не вижу в этом проблемы, не так ли, дорогой? — прибавила Вальбурга, и её пальцы чуть крепче сжали плечо сына.
Его горло снова сдавливала невидимая рука. Сириус не знал, спит он или нет, и молча кивнул. Гарри не заметил, как с его головы была срезана прядка. Он лишь скривился и ударил молоточком Августа по руке, когда тот кольнул его пальчик иголкой. Целитель же протёр его пальчик чистым носовым платком и убрал тот в карман. Кажется, он что-то сказал перед тем, как шагнул в камин, а Вальбурга ему что-то ответила. Сириус пропустил это. Гарри подполз к его боку, и он его обнял одной рукой. Крестник встал на ноги и стал теребить его волосы. Наверное, пора было отнести его наверх и уложить в кроватку, но Сириус не мог подняться. Ноги, казалось, налились свинцом. В голове, как шумные волны о скалы, бились одни и те же вопросы. Что? Что ему сделать? Что ему сделать, чтобы уберечь Гарри от ужасной участи? Как ему не дать Волан-де-Морту до него добраться?
— Знаешь, вот что интересно, — заговорила мать, опустившись на диван рядом с ним. — Как так могло выйти, что люди, не сведущие ни в древних обрядах, ни в традициях, вдруг смогли наложить на дом Фиделиус? Это ведь не какое-то обыкновенное, всюду практикуемое заклятие. Будь оно таким простым, любой бы дурак присвоил себе десяток домов магглов и все Фиделиусом обложил как свою собственность.
— Их Дамблдор научил, — бесстрастно ответил Сириус, слыша свой тихий безжизненный голос со стороны. — Знал, что… Волан-де-Морт охотится за ними и… научил.
— Хм, как благородно с его стороны. А он что же, не сказал им, что Хранителем мог быть кто-то из них, или он сам этого не знал?
— Что?
Сириус с трудом оторвал взгляд от созерцания пустоты перед собой и повернул к матери голову. Чего она от него хочет? Неужели ей ни капли не жаль Гарри? Или ей настолько доставляет удовольствие мучить других в тяжёлый момент?
— А, так ты тоже не в курсе, — сказала она. — Что ж, с тобой-то хотя бы всё понятно: где ты и где наука… два берега реки.
Нашла же повод поизмываться. Будь у него силы, Сириус бы возмутился и много чего ей высказал, но сейчас сил совершенно не было. Гарри всё ещё теребил его волосы и стоял очень близко. Такой живой, увлечённый, румяный… такой похожий на Джеймса… Неужели всё напрасно и его не спасти? Как жить и растить его, зная о том, что в нём находится? Может, бросить всё и уехать как можно дальше? Вот только поможет ли это? Удастся ли скрыться от того, чьё имя большинство даже боится произносить вслух?
Гарри разыгрался и попытался залезть к нему на колени, но пошатнулся, поставив ножку на бедро, и чуть не упал. Сириус поймал его и прижал к себе. Детские пальчики теребили край его футболки и водили по коже. Похоже, Гарри заинтересовала татуировка на плече крёстного, он же думал только об одном. Гарри не должен пострадать. Не после того, что произошло с Джеймсом и Лили. Он себе не простит, если с их мальчиком что-то случится.
— Мы же… можем… что-то сделать? — сдавленно произнёс Сириус.
Мать же столько всего знает, но почему она молчит? Возможно, есть другой ритуал. Возможно, такой же тёмный, но какая разница? Если кому-то и придётся расплачиваться за это, то он, Сириус, готов. Он уже подвёл Поттеров, он не сможет жить, если подведёт их ещё раз.
— Дать ему… нашу… кровную защиту? Или вроде того…
— Может, и можем, — задумчиво отозвалась мать, и Сириус понял, что он у пропасти.
Раньше сорваться не казалось страшным, наоборот, чем больше было давление, тем сильнее хотелось чего-то другого: другой жизни, другого дома, другой семьи и нормальных друзей. Сейчас же хотелось удержаться, потому что впереди не было ничего другого, ничего хорошего без Гарри. Но как удержаться? Откуда ему взять знания и умения, которые доступны лишь немногим? Если мать ждёт, когда он признает её силу и власть, значит, время её триумфа настало. Пускай насладится. Ей же раньше нравилось повторять ему, с какими дурными людьми он связался, нравилось поносить его одежду, причёску, манеру общения, нравилось смешивать его с грязью и приводить в пример младшего брата. Пусть скажет, что она была права, ей же этого хочется. Пусть обзовёт его глупым или ещё каким. Она же сейчас наверняка в восторге от того, насколько он стал зависим от неё.
— Прошу тебя…
Сириус выпустил Гарри из объятий. Если ради него придётся унизиться, значит, так тому и быть. Ради него он всё стерпит. Забудет о тех шрамах, что остались на левой лодыжке после того, как мать запустила в него режущее заклятие, когда он в гневе заявил, что уходит. Забудет о днях, когда ждал хоть одно письмо от неё или от отца. О днях, когда посматривал в сторону брата в Большом зале и в школьных коридорах в надежде, что тот хотя бы взглянет на него и махнёт рукой в знак приветствия. Забудет, с каким презрением Регулус однажды бросил ему в лицо всё то, что наверняка слышал дома. В тот день Джеймсу, Римусу и Питеру с трудом удалось их разнять.