— И как прикажешь это понимать? — нахмурившись, спросил он, увидев дочь, спящую на диване.
— Твоя мерзавка перешла все границы и напала на меня, — ответила брату Вальбурга.
— Напала? Вот прям явилась и просто так напала? — повысив голос, переспросил недоверчиво Сигнус.
— Конечно же не просто так, — ядовито отозвалась Вальбурга, — твоя дочурка явилась пытать моего сына, побила моего домовика, а потом ещё посмела мне перечить и направила на меня палочку. На меня, на родную тётку, Сигнус!!
— Подожди-ка… твоего сына? Это выродка, предавшего?..
— СЛЕДИ ЗА ЯЗЫКОМ, СИГНУС! — резко перебила Вальбурга, поднявшись с дивана. — Сириус вернулся домой, осознав свои ошибки. Если кто и может его здесь пытать и наказывать, то это явно не ты и уж точно не твоя зазнавшаяся дочурка!
— Сириус осознал ошибки? Это какие же? — ещё больше усомнился Сигнус. — Насколько мне помнится, он был против Тёмного Лорда. Неужто гибель Поттеров его так ужаснула, что он вернулся, поджав хвост, и захотел к нему примкнуть?
— Примкнуть к Тёмному Лорду? — с презрением подхватила Вальбурга. — Это чтобы пополнить число его недоумков? Конечно же нет! Сириус примкнул к своей семье и не нуждается в нездоровом покровителе!
Её брат раскрыл было губы, но внезапно сомкнул их. Какие-то мгновения он хмурился и молча смотрел на неё, словно пытался по взгляду определить, здорова она или больна.
— Сестра, ты сейчас ведёшь очень… опасную речь, — настороженно заметил он. — Уверена, что хочешь… продолжать говорить о Тёмном Лорде в таком ключе?
— А что, уже трясёшься? — недобро вопросила Вальбурга. — Так у меня есть добавка! Знаешь, что за нашими спинами вытворил наш несравненный Тёмный Лорд?! Он осквернил свою душу расколом! — не дожидаясь ответа, прибавила она.
— Не может быть...
— Может! У меня есть доказательства. Могу предъявить, если тебе одного моего слова стало мало!
Потрясённый Сигнус не потребовал доказательств и растерянно взглянул в сторону спящей дочери.
— Вряд ли она или кто-то другой это знал, — немного спокойней заметила Вальбурга. — Я и сама узнала случайно… Не ожидала от него такую мерзость.
Её брат тяжко вздохнул и, пройдя вперёд, опустился на диван к дочери. Гнев и недоверие сошли с его лица, и оно вновь стало отражать лишь усталость и неудовлетворение.
— Так я и знал, что с этим Лордом что-то не так… как прям чувствовал, что не может быть всё настолько гладко…
— Больной он на голову, вот что с ним не так, — заметила Вальбурга и тоже вернулась на диван. — И чего мы только ему поверили, приютской сиротке… Вспомни-ка, что он нам обещал? Силу, могущество, процветание… Так где они, брат? Что-то я в упор не вижу ни нашего могущества, ни «процветания». Кругом лишь разруха, одна чистокровная линия загублена за другой, зато каких-то грязных отродий и полукровок развелось как собак нерезаных. Ходят повсюду и смотрят на нас как на равных.
— Ты же сама понимаешь, всего того, что он обещал, за год или два не добиться…
— Вот именно, а за те десятки лет, что он вешал нам лапшу на уши, давно уже можно было что-то изменить, но нет, теперь я вижу, что для него важно. Ему важна только своя шкура и больше ничья.
— Да это в тебе обида за Регулуса говорит. Поверь, сестра, я скорблю вместе с тобой.
— Вот только не надо списывать всё на моего мальчика, братец. Твоя дочка и кое-чьи сынки тоже не особенно отличились. Что-то вот я не заметила, чтобы какие-то оборотни или другие отребья исчезали, зато те, кто умел думать головой и мог бы стать достойной опорой для Лорда, уходят как под воду. Спрашивается, что не так? Может, дело в том, что они видят больше других, а ему это не выгодно?
Сигнус ещё раз вздохнул и уставился в пол.
— Боюсь, я сейчас уже ничего не вижу…
— Зато я вижу, — твёрдо заметила Вальбурга. — Человек, который намеренно или по глупости использует ладей и слонов вместо пешек явно не тот, кого мне следует уважать.
— Так значит…
Брат поднял на неё взгляд и не сразу озвучил свою мысль, словно она всё ещё его пугала.
— Значит… мы теперь сами по себе?
Вальбурга предпочла промолчать. Брат у неё был неглупый, а значит, если согласился с одним, то был готов согласиться и с другим. Пусть они и не всегда ладили, но, в отличие от Альфарда, он её уважал и прислушивался.