Сириус стукнул ладонью по столу, из-за чего мать перевела на него взгляд, но это почему-то произвело совершенно другой эффект. Закончив размышлять в одном направлении, она вдруг ушла в другое.
— Подожди-ка… — раньше него сказала матушка, — один умел превращаться в крысу, другой в пса, третий оборачивается на луну, а четвёртый…
— Откуда ты… — начал было Сириус и вздрогнул.
Бум! Гарри в стороне то ли ошибся, то ли обыграл Добби, и пустая бутылочка шлёпнулась на пол.
— Так он что, в оленя умел превращаться? — спросила матушка. — От этого эти дурные прозвища, вроде «Сохатый» или «Сохатик»?
— Но… как ты… — хлопая глазами, поразился Сириус.
— Ох, Сириус, я тебя умоляю, — отозвалась матушка, перестав хмуриться, — если ты хотел держать это в секрете, то не надо было завывать дома. И да, если уж ты без этого не можешь, то, будь добр, хотя бы заглушающие заклинания накладывать не только на одну сторону двери, но и на другую, — проворчала она и, повернувшись к Кикимеру, передала грязную тарелку.
Какие-то мгновения за столом стояла тишина. Потрясённый Сириус смотрел, как мать наливает себе чай, и в его голове одна мысль стремительно сменялась другой. Насчёт тайны Римуса у него ещё давно имелись некоторые подозрения… чтобы вездесущая мать и не знала, почему его друг такой бледный и худенький? Наверняка она догадывалась ещё годы назад, не зря как-то подала к столу только серебряные приборы, а потом невозмутимо спрашивала, чем это Сириус недоволен, почему он на неё кричит из-за друга, покинувшего их дом. Знала, что сын не сможет ничего объяснить, а ему ещё пришлось потом её защищать и твердить Римусу, что он матери ничего не говорил. С Люпином-то всё понятно, как и с самим собой. Но Питер… Откуда матери известно, в кого он мог превращаться?
— В крысу? — переспросил Сириус. — Ты… откуда ты…
Догадка пришла к нему в голову раньше, чем он озвучил вопрос. Мать могла узнать, если только беседовала с Хвостом и пытала его, как Яксли. Сердце сильно-сильно забилось, и Сириусу вспомнилось, как он сам ожесточённо говорил ей, что хочет найти убийцу друзей и покарать. Говорил, что это Петтигрю, а потом никак не мог понять, кто добрался до того раньше. Успокоился от его смерти и перестал о нём думать.
Оправившись от изумления, Сириус произнёс вместо одного вопроса другой:
— Это… ты его?
Матушка спокойно посмотрела ему в глаза. Ей можно было и не отвечать — всё и так было понятно. И как он не догадался об этом раньше?
— Да, — только и сказала она и продолжила попивать чай.
Наверное, стоило спросить, зачем она это сделала, каким образом отыскала предателя и как заставила того написать признание и покончить с собой, но Сириус лишь смотрел на неё и молчал. Всё же было на самой поверхности. Мать это сделала по той же причине, по какой подняла на Беллатрису волшебную палочку и мучила в подвале Яксли. Она хотела его защитить. Никогда не говорила, дорог ли он, не хвалила, обычно только ругала и наказывала, а сама пыталась его уберечь.
— Ещё вопросы? — спросила она сейчас.
Продолжая безотрывно на неё смотреть, Сириус лишь покачал головой.
— Да, кстати, я с Лукрецией связывалась, через час-полтора должен Игнатиус зайти. Ты, если ребёнка уложишь, сам пока не ложись и спускайся в гостиную. Думаю, нам всем будет о чём поговорить.
А ведь она просила не действовать опрометчиво в отношении Крауча, но и без дела сидеть тоже не стала. Тётя Лукреция им не чужая, а дядя Игнатиус, её муж, состоит при Визенгамоте. Должно быть, он хорошо знает, как сейчас обстоят дела в Министерстве магии, кто чем дышит и не охраняют ли начальника отдела магического правопорядка мракоборцы. Кто знает, на что этот чудик способен.
— Да, конечно, — согласился Сириус.
Прижимая к себе Гарри, он чуть позже поднимался по лестнице и испытывал странное чувство… Друзей больше не было, соратники, особенно Дамблдор, окончательно подорвали его доверие, враги никуда не девались, но… Но он всё ещё не был один. Помимо Гарри у него всё ещё имелся близкий человек, пусть и никогда не выражавший ему своих чувств так же ярко и бурно, как другие.
Разговор с министром магии прошёл не так хорошо, как хотелось бы Аберфорту.
— Ваш брат нарушил покой магглов и не без причины был задержан их службой, — объясняла она ему в кабинете. — Вот документ, из содержания которого вы можете убедиться, что состояние здоровья вашего брата… скажем так, вызывает некоторые опасения.
— Это точно? — помолчав, спросил Аберфорт.