— Здравствуйте! Чем могу помочь? — Широкие густые брови Аркадия вопросительно вскинулись.
— Я хотел бы поговорить с вами приватно, — ответил посетитель.
— Хм, Володь, у нас, кстати, кофе закончился. — Саганович перевёл взгляд с незнакомца на напарника. — Может, сходишь пока в продуктовый?
— Кофе у нас ещё полбанки, это я точно знаю.
— Ну, тогда сахар купи, — с нескрываемым раздражением сказал Саганович. — Или печенье!
— А! Печенье!
До гиганта наконец дошло, что Аркадий специально выпроваживает его из магазина, чтобы поговорить с незнакомцем. И, приняв заговорщический вид, он вышел на улицу. Палатка с продуктами была в пяти минутах ходьбы, но десантник всё равно поторапливался: слова «приватно» он не понял, а любопытство по поводу ценной информации разбирало его изо всех сил.
Посетитель закрыл за ним дверь на щеколду и только после этого спросил у Сагановича, не против ли он. Тот в ответ только помотал головой.
— Так чем я могу вам помочь? — снова спросил Аркадий.
— Меня зовут Иван Орлов, — представился незнакомец. — Но это, собственно, сейчас неважно. А вот о моей покойной матери вы, возможно, что-то слышали. Её звали Алла Николаевна Игонина. Вам ничего не говорит это имя?
— Мм, что-то не припоминаю… Мы с вами или с нею раньше встречались?
— Можно и так сказать. Хотя вряд ли вы об этом помните.
Иван ходил взад-вперёд, рассматривая товар, пока наконец не остановился возле одного из ящиков. В нём лежали толстые гвозди с широкими шляпками. Длина их тоже была внушительной, не меньше двадцати сантиметров. Он повернулся к продавцу спиной и незаметно натянул на руки плотные перчатки.
— Вы говорите загадками, — растерянно произнёс хозяин магазина. — Я не совсем понимаю, о чём речь?
— Скажите, у вас есть родные братья или сёстры? — поинтересовался Иван, взяв два громадных гвоздя и заложив руки за спину.
— По отцу — не могу сказать, я его никогда не видел, даже на фотографии. А по матери — могу точно заявить, что я у неё один, — ответил Аркадий. — Но к чему все эти вопросы?
— Вы глубоко ошибаетесь, у вашей матери есть ещё один сын, — заявил Орлов, подойдя к стойке.
— Что за чепуху вы несёте?! Я согласился вас выслушать из уважения к вашей покойной матери, но в итоге слышу клевету на свою собственную! Так! — Аркадий в сердцах хлопнул ладонями по стойке и, опираясь на них, подался вперёд. — Либо говорите, что вам нужно, либо убирайтесь из моего магазина!
В следующую секунду Иван со всей силы вонзил гвоздь в середину правого запястья Сагановича. Удар был такой сильный и стремительный, что гвоздь насквозь пробил руку и глубоко вошёл в древесину. Аркадий издал дикий вопль и рефлекторно попытался схватить гвоздь левой рукой, чтобы вытащить его. Однако Иван перехватил её и, несмотря на сопротивление, за пару секунд сделал с ней то же самое, что и с правой. Крик превратился в затяжной вой, а в обезумевшем от боли взгляде застыли страх и ненависть.
— Чего тебе надо? — завизжал Саганович, превозмогая боль. Руки его были «распяты» на собственной стойке.
Иван схватил его за волосы и притянул к себе.
— От тебя? Да, вообще-то, ничего, — с ноткой веселья ответил он, озираясь по сторонам в поисках орудия для убийства. — Мне просто нужно выполнить обещание.
— Какое обещание? Может, я немного погорячился… Извини! — взмолился Аркадий.
— Нет, это ты извини! Просто это обещание заключается в том, чтобы стереть тебя и таких, как ты, с лица земли. — Орлов снял топор с витрины и направился к Сагановичу.
— Каких «таких»? Ты сумасшедший! Твоё место в психушке! — закричал хозяин магазина истошным голосом. — Помогите! На помощь!
Иван, не медля ни секунды, сделал большой замах и погрузил топор в шею Сагановича. Удар пришёлся наискосок от основания шеи к правому плечу, и труп упал на стойку боком.
— Мой лечащий врач из психушки, царство ему небесное, был полностью с тобой согласен, — тихо сказал Орлов, наблюдая за тем, как кровь стекает на грязный пол.
Потом он подошёл к стойке, вынул нож и стал царапать им по столешнице, но дерево оказалось твёрдым и поддавалось с трудом. Иван нажал посильнее, и рука сорвалась, он чуть не поранился. Разозлившись, мужчина вцепился в нож двумя руками и всё же сделал, что хотел: на дереве остались явные следы его усилий.
Через секунду он пришёл в себя и подумал, что надо скорей убираться. Ведь его видел второй продавец, и это очень плохо. Иван ругал себя за то, что дал волю чувствам и потому сработал непрофессионально. Похоже, он подрастерял сноровку за годы бездействия. А для того чтобы выполнить обещание, данное матери, нужно не попасться раньше времени.