Он вдруг понял, что он еще не сделал в этой череде дел. Не побеседовал сам, не поубеждал. Девочек надо вызвать в комитет комсомола и поговорить откровенно. Самому надо разобраться, кто тут у них виноват мастера или они? И есть ли виноватые? Выросли же эти березки у дома без тимуровской опеки над ними и охраны их зелененьких листочков. Сами по себе выросли.
Инспекция проверила факты, представленные им, нарушения подтвердились. На мастеров, начальника цеха наложен штраф. Они его уплатили. Он злорадно и с удовольствием подумал: "Это вам не 5 копеек за листок". Есть закон, будь добр руководитель, выполняй Строго, но справедливо! Проект приказа директора, написанный им, тоже прошел. Приказом все и мастера, и начальник цеха были лишены премиальных за месяц.
Все нормально удовлетворенно подумал он. Наведем порядок. Правда, как-то, директор, садясь в машину, после совещания в райкоме партии, спросил шутя:
-Что ж ты, секретарь, жалуешься куда-то. Пришел бы ко мне. Сами бы разобрались. Без проблем.
Сказано это было, шутя, с доброжелательной улыбкой, поэтому он и не обратил внимания на эти слова. И не понял намека. Ведь главное направление сегодня – воспитание подростков на производстве. Вот и старается. Решает, претворяет, реализует. Какие вопросы могут быть, если это генеральная линия партии? У директора свои проблемы. У него, секретаря комитета комсомола, свои.
Похоже у подростков тоже...
Он вспомнил одну беседу с одним. Здоровый, крепкий парень. Слушает. Соглашается. А во взгляде пустота. Ни одного движения. Он ждет. Ждет, когда кончит говорить секретарь. Привык видно с детских лет слушать наставления, нравоучения, ругань. Привык, чтоб его "воспитывали". Детсад - строгая няня, школа - строгая учительница. Завод - строгие дяди и тети. Все строгие... все судят... судить их легко... А в жизни? Кто им поможет?
Взять хотя бы то, с чем он, современный, деловой, энергичный секретарь комитета комсомола столкнулся в последние дни... Первый раз столкнулся. Вроде все правильно действует, вроде все организовал, всех мобилизовал. А результат? С такой пробуксовкой он не сталкивался. Терялся. Вроде и слова были правильные, умные, газетные. Слова, проверенные. Партийные. Но не работали эти слова. Не действовали длинные речи... Ни на мастеров, ни на подростков.
Вот и сейчас сидят эти четыре синеньких халатика в комитете комсомола. Он по должности и, по совести, все сделал для них. Он нашел эту проблему. Он комсомольский вожак почти ее решил. Всех рассудил. Все наказаны. А ситуация? Хм, только ухудшилась?
Такие они разные. Но в чем-то все одинаковые. Очень похожие. И это "что—то" было выше его понимания. Этому не учили ни в высшей комсомольской школе, это выходило за рамки коммунистического воспитания молодежи. Они были не коммунистические какие-то, они почему – то не воспитывались.
Разговор идет давно. Об их работе, о взаимоотношении в коллективе. Девочки в сердцах высказывают свои обиды, огорчения. Как много претензий к окружающим. Начальник, видите ли, с ними не здороваться. Какая беда! 500 человек в цехе у начальника. И что? Устанешь здороваться! С ним, с секретарем, тоже перестал здороваться, после штрафа. Ну и что? Какая мелочь. Секретарь и не обижается. У начальника своя работа, у него, комсомольского вожака, своя.
- Девочки, а вы первыми когда - нибудь здоровались с ним?
Смотрят. Молчат. Пожимают плечиками. Нет, не пробовали.
-А зачем? Ведь он начальник цеха! Он всех своих рабочих должен знать!
Деликатно и подробно изложил им, что такое трудовая дисциплина. Что на производстве нельзя жить по принципу, что хочу, то и делаю. Что иногда ради коллектива можно и в субботний день поработать. Это надо на благо страны. Что запросы их и требования к работницам очень уж большие. А претензии надо еще предъявлять и к себе. На политучебу не ходят, взносы комсомольские не заплатили за прошлый месяц.
Они молчат.
Он разгорячился, и слова его патетически заметались в четырех стенах комсомольского кабинета.
Девочки смиренно слушали.
- Девочки 17 лет — это не начальная школа, это не детский сад! Уже смело, можно сказать, - он посмотрел на ту светленькую, которая сидела подальше. Коротенький синий халатик слегка раскрылся. Ножки были красивые, загорелые. "И где успела так загореть»? - автоматом подумал он, разглядывая в окне зелененькие листочки тополя.