Когда у тыквы вырастают ноги…
Когда у тыквы вырастают ноги,она смиренно ходит по домами собирает скромные налогииз нежности, уже не нужной нам.Она идёт по базе адресатоввесенних ласк и летнего тепла.Откройте ей! Обоев полосатыхне застесняйтесь, жизнь-то уж прошла.Сгущается под этой рыжей чёлкойнебывшее – и просится вовне.Она расскажет, как была училкой,девятый «Б» гоняла на физре.Между двумя провинциями светазабавен этот зыбкий переход,где паттисон, солёная комета,на всех эстрадах тенором поёт,мерцает солнце орденом в стакане,маня юнцов сквозь воздух спиртовой,и тыква тоже делается пани —не ягода, не овощ никакой.
Над нами высится базар…
Над нами высится базар,стоят лавчонки, лавки, лавцы,а в них шумят христопродавцыи прославляют свой товар.Христос такой, Христос сякой,Христос с клубничным ароматом,Христос с коробкой-автоматоми с механической рукой.Найдите время для Христа!Побалуйте себя Мессией!Но наступает вечер синий,и уплывает суета.Все лавки превратились в лодки,плотами сделались лотки.Глухая осень, день короткий,и город встал на край доски.
Уже созрели фонари…
Уже созрели фонари,скамейки в белый креп оделисьи на посту железный ФеликсГваттáри или Гваттари.Благоухают фонарилимонной памятью из сада.Заходят в бар «Тивериада»в ворсистых худи рыбари.А нам пора кормить зверей,и к чаю кончились лимоны.Нарвём десяток фонарей,пока не видят фараоны?
Дед Мороз всегда был очень молод…
Дед Мороз всегда был очень молоди неимоверно знаменит.У него коллекция из бóродв гардеробе щёгольском висит.Дед Мороз совсем ещё не старый,просто у него парик седой.Вечерами ходит он с гитарой,развлекаясь «Дымом над водой».Дед Мороз совсем не любит зиму:ветер, снег, узорное окно.Раньше он любил гулять по Риму,но теперь ему запрещено.Всё равно его здесь держит что-то.Может быть, немаленький доходи не бей лежачего работа —ёлки! ёлки! – сутки через год?
Все дворники под окнами у барыньки…
Все дворники под окнами у барынькиметут-метут классический снежок.А барынька посапывает в спаленке,а рядом ножичек и мужичок.
И Рождество! И Рождества мелодияиз циферблата бьёт наверняка:какая-то богемская рапсодия,какая-то румынская тоска.
Смешинка, золотинка, червоточинка,разинутые сани, снежный путь.Проснись и пой! А хочется не очень-то.А хочется забыться и заснуть.
Сверкают небеса золотозубые,кухарка мастерит яйцо пашоти дворники метут в сугробы грубыелебяжий пух и сонный порошок.
Уже слышны мальчишеские выкрикипро сербские, турецкие дела.Но сталь была. Меж розовою щиколкойи волосатой ляжкой – сталь была!
Открой глаза – увидишь свой Вьетнам…
Открой глаза – увидишь свой Вьетнам,где Хо Ши Мин пока ещё не город,а сухощав, хотя уже немолод,и до сих пор подвержен вещим снам.
Вот тот Вьетнам, где выжил Мандельштам,в хитоне ходит щёгольском и длинном,проводит дни в беседе с Хо Ши Мином,а вечера – по чарочным местам.
Там по-людски собаки говорят!И что с того? Ведь это наши псины.И змей морской всем детям друг и брат,когда народ и партия едины.
Королевские семьи несчастны всегда…