Тихо плещется о стойки мостков вода. Над рекой повисла серая пелена тумана. А поверх ее одна за другой зажигаются звезды. С севера на юг тянется широкий Млечный Путь - Чумацкий Шлях, как называли его в старину. Алесь, видя, что Наталья начинает поеживаться, снял китель и набросил ей на плечи.
- А вы как же?
- Нам бояться холода не положено по уставу. А вам идет форма. Настоящий офицер!
- Я и в самом деле офицер. И даже не старший лейтенант, как вы, а капитан. Капитан медицинской службы. Так что извольте мне подчиняться.
Алесь смотрел на Наталью и глуповато улыбался.
- Я готов подчиняться во всем, - сказал серьезно. - Только разрешите называть вас Наташей.
- Так называют меня мама и Оксанка. Правда, Оксанка добавляет еще "тетя", - ушла от ответа Наталья.
- А мне можно?
- Тогда я вас буду называть Алесем.
Ну какой тебе еще нужен ответ? И все-таки Алесь переспросил:
- Так можно?
- Нужно, - сказала Наталья.
- Наташа... Наташа-а... - повторял Алесь, словно пробуя дорогое ему слово на слух, так и этак перекатывая его во рту.
- Наташа! Наташа-а! - послышался голос Марьи Саввишны.
- Мама зовет. Что-то случилось, - Наталья вбежала по тропинке на откос. - Что такое, мама?
- Совхозная машина у ворот. Тебя в больницу. Срочно.
- Ну вот, Алесь, даже самого главного сказать не дают.
25
В приемном покое на кушетке лежал не старый еще мужчина. Лицо бледное, глаза запавшие. Пульс частит. С трудом справляется сердце. Но тут не просто нехватка кислорода. Язык сухой, шершавый, как щетка. Значит, что-то неблагополучно с животом. Так и есть: напряжен, как доска, говорят в таких случаях медики.
- Когда заболели? - спросила Наталья.
От больного ответа не добилась. Попробовала узнать у молодой женщины, приехавшей с больным. Жена, как выяснилось.
- Всего один день, - ответила та. - Схапило раптом. Вчера еще был здоров.
"Всего один день", - мысленно повторила Наталья. Как все относительно. Людям кажется, что это совсем немного, а на самом деле... Присмотрелась внимательнее. На животе - круглый синяк. Как после банок, только куда больше.
- А это что? - спросила Наталья у женщины.
- Соседка посоветовала поставить горшок вместо банок.
Вот это уже совсем плохо! От такой банки не польза, а прямой вред. Но почему люди берутся за то, о чем не имеют и малейшего понятия? Да что теперь об этом говорить. Надо звонить районному хирургу.
Павла Павловича Линько нашла дома. "Острый живот, говорите?" - "Да, Пал Палыч. И сомнений никаких". Линько помедлил, а потом сказал: "Придется все-таки везти его к нам. Но как можно скорее". Машина была под боком, и Наталья сама повезла больного, введя ему перед этим лекарства.
Ошибки не было: Пал Палыч сразу определил прободение язвы желудка. Захлопотал об операции.
- Я могу вам помочь? - спросила Наталья.
- Нет. Каждый должен заниматься своим делом. Мои помощницы всегда наготове.
- Я все-таки обожду здесь.
Возвращалась под утро, уже зная, что операция прошла благополучно. Вылезла у больницы. Машину отпустила. Присела в своем кабинете на диван да и заснула. Спала, не просыпаясь, до начала рабочего дня. А когда же у сельского врача бывает ему конец? Центральная бухгалтерия требует, чтобы в табеле рабочего времени указывались начало и конец рабочего дня. Пишут, понятно, то, что требуется для бухгалтерии.
Не успела толком привести себя в порядок, как в коридоре послышался шум и в кабинет ввалилась ватага студентов. Впереди - Люда Каледа.
- Хоть бы позвонила, - обнимая ее, сказала Наталья.
- А зачем? У нас разговор был? Был. Кто просил приехать? Некая Титова. Или, может, уже не Титова? А? - тараторила Люда.
- Нет, фамилия прежняя.
- Смотри, Наталья! Женский век не то, что доброе вино в подвалах. Ну да об этом успеется. Сейчас о другом. Знакомься, пожалуйста.
Какие они молодые и какие все разные! Четыре девушки и четыре парня. Три девушки были в брюках-бананах. Курточки с нашитыми на плечах полосками в виде погон. Лишь одна из четырех девушек была в платье. Эта, видно, понимала толк в одежде. Платье не простое, а вязаное, плотно облегающее тело. Все верно: прятать такие формы в бесформенную одежду?! Да, будет теперь у кого перенимать последнюю моду. У молодых поречанок дело за этим не станет. Ну а парни? Все в не вышедших пока еще из моды джинсах с традиционными бляхами. Правда, прибавились широкие, почти во все бедро, накладные карманы. Не спереди, а с боков. Интересные ребята, особенно этот, белокурый. Впереди на футболке изображение дружинника в древнерусском шлеме. Внизу непонятная для Натальи надпись "гриди". На спине старославянская надпись "Полоцк". Как и у дружинника на футболке, у студента были такие же усы и курчавая борода. Когда знакомились и студент протягивал Наталье руку, девушка, стоявшая рядом, с явной тревогой посмотрела на своего студента-"гриди". "И чего она так встревожилась? - внутренне улыбнулась Наталья. - Неужели приревновала? Да мы же еще совсем не знаем друг друга". Женщины чутко улавливают опасность, когда сталкиваются с возможными соперницами. Они как птицы или животные, чувствующие наступление ненастья.
- Вы полочанин? - спросила парня Наталья.
- Полочанин.
- Из Полоцка?
- Из Полоцка.
- А что такое "гриди"?
- Молодший дружинник, как говорили в старину.
Удивила Наталью эта футболка и своей красочностью, и оригинальностью. Титова не раз видела на молодых парнях такие же футболки, но с дурацким подражанием всему иностранному "Adidas", "Lewys" и даже "Ney-Vork". А вот у этого Славы все русское. И что интересно, на эти надписи и рисунок обращают куда большее внимание, чем на все эти "адидасы". Вот что значит настоящая выдумка. Где только Слава все это мог сделать? Ну да удивляться не приходится. Он ведь архитектор, а значит, и художник. И нисколько не вычурными кажутся его русая борода и такие же усы. Даже не назовешь его "патлатиком", как называют многих длинноволосых, хотя волосы длинные и у него. Но зато какие волосы! Как у настоящего русского богатыря. Надень на него древнерусский шлем и кольчугу, и впрямь бы выглядел былинным русским богатырем. Не зря, ох не зря так ревниво поглядывает на него его подруга, смотрит, на кого он больше обращает внимание.
- Куда же вас поселить, мои дорогие? - захлопотала Наталья. - Ты, Люда, будешь жить у меня. А этими бравыми парнями и их подругами пусть занимается директор совхоза. - Наталья набрала номер телефона. - Виктор Сильвестрович? Приехали! Ну как кто? Они самые... Восемь человек и девятая моя Люда. Да? Хорошо... Все в порядке, сейчас будет машина, - сказала Наталья гостям.
Ждать пришлось долгонько. Да и то - договориться о размещении восьмерых человек не так-то просто. Когда машина со студентами ушла, Наталья, предупредив дежурный персонал, повела Люду к себе домой.
- Накормлю тебя свежими витаминами. Небось проголодалась?
- Да ты что? Думаешь, если мы выехали чуть свет, так даже и не позавтракали?
- По себе сужу. Я действительно еще не завтракала. И дома не ночевала.
- Не узнаю. Считала тебя девицей строгих правил, а тут... С чего бы это? Надоел монастырский устав?
- Да нет, ночь суматошная выдалась. Привезли больного с запущенным перитонитом. Пришлось в район ехать, ждать там - операция долгая. Вернулась, присела на диван и до вашего приезда проспала. Не раздеваясь.
- Ну, Наташка, работка у тебя...
- У нас у всех она одинаковая. Если, конечно, с совестью все в порядке.
- Слушай, - спохватилась Людмила. - Ты приезжала в Минск с девочкой. Она и сейчас у тебя?
- Да, считай, это моя дочь. У матери дела плохи.
- А как же быть? Я не захватила никаких подарков.
- Не беда. Она у нас не обижена. Поляки на этот счет говорят: цо задужо, то не здрово.
- Ладно, будем считать вопрос закрытым. Кстати, хочу тебя предупредить.
- Что еще?
- Ты будь с моими мальчиками поосторожнее.
- То есть?
- Ты видела, как на тебя смотрела Юлия?
- Подружка Славы?
- Да. Она смотрела на тебя ревнивыми глазами. А этот Слава может вскружить голову кому угодно. Я популярно излагаю?