В парке многое изменилось за последнее время. Центральную аллею заасфальтировали, вдоль нее поставили удобные выкрашенные в зеленый цвет садовые скамейки. Но они почти пустовали, лишь кое-где сидели пожилые люди. Молодежь вся скопилась тут же, на центральной аллее. По-видимому, юношам и девушкам доставляло особое удовольствие шаркать подошвами по свежему асфальту. «Они как будто пришли сюда с единой целью — отшлифовать этот асфальт», — подумала Люся и улыбнулась, почувствовав, что и ей сейчас нестерпимо хочется не просто идти, а шаркать, причем громко шаркать.
Да, в парке многое изменилось: боковые аллеи, прежде совершенно темные, сейчас освещены фонарями. Фонари выхватывают из темноты то кусок садовой скамьи, то часть посыпанной желтым песком дорожки, то разлапистую ветку приземистого клена. Старый дуб в центре парка не узнать. Его оградили новой изгородью и разукрасили гирляндами разноцветных лампочек и фонариков.
Вот он, Яша! Кто это с ним? Никишин? Точно, Никишин.
На Никишине была вышитая рубаха с кавказским ремнем, темно-синие полугалифе и мягкие хромовые сапоги.
— А Ирина где? — поздоровавшись, спросила Люся.
— Дежурит, — ответил Никишин и крепко встряхнул Люсину руку. — Мне всегда везет. Сколько времени не был в городе, приезжаю, а она дежурит… Ну как у тебя? Сдала?
— Можешь поздравить!
Никишин опять крепко встряхнул ее руку.
— А я замуж выхожу, — неожиданно для себя вдруг сказала Люся и сначала даже растерялась. Потом глянула на Стельмаха, на оторопевшего Никишина и рассмеялась. В глазах метнулись озорные огоньки.
— За кого… замуж? — спросил Никишин.
— А вот за него, — указала на Яшу.
— Что же ты молчишь, жених? — повернулся к Стельмаху Никишин.
— Так разве я знал? — пожал плечами Стельмах. — Неужели ты думаешь, что если б я знал, не сказал бы?.. Я бы на этот дуб забрался и кричал. «Люди, я женюсь! На Люське Стояновой женюсь! Поздравьте меня!»
— Здорово! — покрутил головой Никишин. — Женитьба, можно сказать, объявлена, а жених и не ведает… А свадьба когда?
— А свадьба когда? — спросил Яша у Люси.
— Послезавтра.
— Послезавтра, — повторил Стельмах. — Нет, правда, я сейчас вылезу на дуб и стану кричать!..
— Лучше пошли вино пить, — предложил Никишин.
— Идемте, — согласилась Люся и взяла обоих под руки. — Яша, у тебя деньги есть?
— Я угощаю, — сказал Никишин.
Они отправились к ресторану.
— С ума сошел! — развел руками Стельмах, когда Никишин притащил четыре бутылки портвейна.
Но Никишин молча поставил бутылки и опять ушел. Вернулся он с двумя стаканами и большой пивной кружкой.
— А кружка зачем? — удивилась Люся.
— Для себя.
— Нет, он в самом деле с ума сошел, — пробормотал Стельмах, глядя, как Никишин выливает в кружку портвейн.
— По всем законам ты должен сегодня из этой чары пить, — сказал Стельмаху Никишин. — Но так и быть, я за тебя хлопну. — Он раскупорил вторую бутылку и разлил ее по стаканам, потом поднял свою, полную до краев, кружку. — Ваше здоровье!
— А не много тебе стакан? — спросил, чокаясь с Люсей, Стельмах.
— Пустяки! — усмехнулась она и выпила вино, как и Никишин, залпом.
— Вот как нужно, учись, — задорно подмигнул Стельмаху Никишин и пододвинул к Люсе тарелку с бутербродами.
Он предложил выпить еще. Стельмах отказался.
— Слабый он у тебя, Люська, — пошутил Никишин.
— Меня нельзя обижать, — сказал Стельмах. — Я жених. У меня послезавтра свадьба.
— Эх, — вздохнул Никишин, глядя на Люсю, и спросил, совсем как Груня: — Разве тебе такой мужик нужен?
— А какой? — сощурил глаза Стельмах.
— Такой, как я! — ударил себя в грудь Никишин.
— За такие слова раньше, говорят, полагалось убивать.
— А сейчас? — спросил Никишин.
— Сейчас я добрый.
— Пойдемте танцевать, мальчики!.. — предложила Люся.
Несмотря на поздний час, на танцевальной площадке все было запружено. Несколько минут они стояли, глядя на танцующих. У Люси приятно кружилась голова.
— Пойдем, Яша, потанцуем!
— Не хочу срамиться. Ты же знаешь, какой из меня танцор.
— Айда со мной! — взял ее за руку Никишин.
— Пошли!
Никишин танцевал хорошо. Люсе казалось, что все смотрят на них. И оркестр играет только для них!.. Танец становился все быстрее и быстрее. Плыли незнакомые лица. Люся отыскала глазами Стельмаха и улыбнулась ему. Он помахал ей рукой.