Вопросы адресовались Корепанову, но отвечать на них приходилось либо Ковалю, либо Цыбуле. Ульян Денисович уже собирался закрывать собрание, когда поднялась молодая смуглолицая женщина в военной гимнастерке, с черной повязкой на левом глазу, и спросила сухо и неприязненно:
— А на сколько вы пришли к нам в больницу главным, товарищ Корепанов?
— Насовсем, — ответил Алексей. — Если, конечно, ничего не случится…
— А что может случиться?
— Я ведь коммунист. Перевести могут и на другую работу.
Она удовлетворенно кивнула головой и села на место.
Вопрос понравился Корепанову. И то, как держалась эта молодая женщина, тоже понравилось. После собрания он спросил у Коваля, кто она такая.
— Медсестра, Михеева Ирина, секретарь комсомольской организации.
— Ас глазом у нее что?
— На фронте потеряла.
«Комсорг и фронтовичка», — с уважением подумал Корепанов и решил, что обязательно нужно будет при первом же случае поговорить с этой женщиной, по душам поговорить.
Прошла неделя. Ремонт в квартире был закончен. Алексей пригласил Ульяна Денисовича к себе в кабинет и сказал:
— Вы знаете, что у нас остается вакантной должность начмеда, то есть заместителя главного врача по лечебной части, я хотел сказать. Не возьметесь ли вы по совместительству?
Ульян Денисович замялся. Ему не хотелось бы связываться с административной работой: он убежденный лечебник.
— Какой же это администратор — начмед? — рассмеялся Корепанов. — Так, одно только название. А мне бы вы помогли.
Ульян Денисович подумал немного и согласился. Терапевтического отделения пока еще нет. В поликлинике работы не так уж много. Хорошо, он возьмется, но только временно, до открытия отделения.
Алексей поблагодарил.
— Теперь второе предложение, — сказал он. — Нет, приказ: завтра же переезжайте сюда, в больницу.
И он рассказал Ульяну Денисовичу о своих планах. Ведь очень выгодно, когда при больнице живут и хирург и терапевт. В случае чего можно и без дежурных врачей обойтись.
Ульян Денисович не возражал.
3
Алексей обивал пороги многочисленных учреждений в поисках строительных материалов. Его встречали приветливо. Иногда обещали помочь. Но чаще разводили руками…
Четыре кубометра леса, несколько тысяч кирпича и три тонны извести — вот все, что удалось раздобыть за две недели «хождения по мукам». Но самого главного — стекла — не было. «Неужели придется окна кирпичом закладывать, как на фронте? — думал Корепанов. — Это же могила будет. А что делать? Стекла нет. И сказали, скоро не ожидается». В отделе снабжения Корепанову обещали немного. Но когда это стекло прибыло, его отдали Миропольевской больнице. Алексей запротестовал, но его успокоили: стоит ли горячиться из-за пустяка? Это стекло для окон все равно непригодно. Это вообще обрезки, а не стекло. И Бритвану их отдали потому, что он теплицу строит, овощи собирается выращивать.
И злость, и обида кипели в душе Корепанова. Его на первое время и обрезки устраивают. В конце концов можно и осколками стеклить. Но делу помочь уже ничем нельзя было: ящики со стеклом отправили в Мирополье.
«А может, начать ремонт, не дожидаясь стекла?» — подумал Алексей. Он решил еще раз осмотреть главный корпус.
Мела поземка. Ветер тоскливо посвистывал в голых ветвях деревьев. Скрежетала, раскачиваясь на проволоке, водосточная труба…
«Она уже давно скрежещет вот так и стонет противным жестяным стоном, — подумал Алексей. — Надо бы укрепить ее, не то свалится еще кому-нибудь на голову. Сегодня же скажу Гервасию Саввичу, чтобы послал рабочего укрепить».
В главном корпусе гуляли сквозняки, взвихривали снег, сердито хлопали дверями. На лестничных площадках дымились снежной пылью целые сугробы.
Алексей зашел в операционную. Сюда тоже намело снегу. Масляная краска на стенах полопалась, а на потолке вздулась пузырями.
В предоперационной панель была выложена белым кафелем. Он хорошо сохранился. Но фаянсовые раковины умывальников были разбиты, краны сняты… В других операционных — то же самое.
«Олифа, белила, краны… Это же все доставать надо», — думал Корепанов, не зная, с чего начинать, к чему в первую очередь руки приложить.
На нижнем этаже царил полумрак. Сводчатые потолки, узкие окна, ниши. Комнаты, похожие на казематы или кельи. «Нелепое здание, — вздернул плечами Корепанов. — И строили ж такое…»
Алексей вспомнил злую шутку старика Шубова о «сукином сыне оберартце», который отсоветовал немцам взрывать этот корпус. И в самом деле, намаешься тут.