— Откуда стекло? — удивился он.
— Там, за кроватями лежало, у самого борта, — сказал Стельмах.
— Стекло! Это очень кстати, — обрадовался Алексей. — Но взято оно без ордера, и если хватятся…
— Никто не видел, — заверил Стельмах.
— Нехорошо, — сказал Корепанов. — Да и охраннику отвечать придется.
— Так ему и надо, — беззаботно махнул рукой Стельмах. — Тоже охранник называется. Если мы у него из-под носа смогли столько добра унести… Убивать таких охранников надо.
Алексей решил тут же сообщить о стекле. Пускай оформят ордер — и дело с концом. Но позвонил Малюгин и сказал, что снабженцы уже хватились и подняли шум. Требуют немедленно вернуть.
Алексей рассердился. А не проще ли ордер выписать?.. Да кому оно предназначено, это стекло?.. Ах, для ресторана?.. Тогда скажите, что стекла уже нет… Очень просто: разрезали, операционные стеклят.
Да, стекло для операционных у Алексея было. Но чем стеклить остальные окна?
— А давайте консервными банками… — предложил Цыбуля. — Позакладаем окна банками, щели цементом замажем — и все тут.
Смешно? Да. Но выхода иного нет.
— А банки где взять? — спросил Корепанов.
— На складе коло консервного завода банок этих — прорва. При немцах их все, кому не лень, брали. А сейчас сторожа поставили… Ну, да если ордер достать…
Идти в исполком за ордером Алексей не рискнул: решил послать Коваля.
— Мне кажется, лучше вам пойти, — сказал Ульян Денисович.
— Я слишком часто клянчу у них, — ответил Корепанов. — Им стало легко отказывать мне.
— А мне, вы полагаете, они не откажут?
Корепанов улыбнулся.
— Я надеюсь на ваши дипломатические способности.
— До вас никто не был высокого мнения о моих дипломатических способностях, — заметил Ульян Денисович. — Но я постараюсь, как это говорится, оправдать доверие. Как вы считаете, для такого случая ордена свои надеть нужно?
— Нужно, — сказал Алексей. — Орденоносцам труднее отказывать.
Вернулся Ульян Денисович явно смущенный.
— Они согласны отпустить нам банки и сколько угодно, но при одном условии: вернуть им ящики с витринным стеклом, которые вы якобы стянули. Они так и сказали: «Стянули». Я им доказывал, что тут какое-то недоразумение, что этого не может быть…
— Они вам, конечно, не поверили? — усмехнулся Корепанов.
— Представьте — поверили. Только просили, чтобы я принес от вас расписку, что вы не брали стекла. Пишите расписку, и я сейчас же принесу вам ордер.
— Но стекло лежит у нас на складе, — сказал Корепанов.
— И это вы его стянули? — делая ударение на «вы», Ульян Денисович ткнул пальцем Корепанова в грудь.
— Выходит, что так.
Коваль задумался, потом спросил с укоризной:
— Почему же вы от меня скрыли это? Человек, облеченный дипломатическими полномочиями, должен знать все.
— Не огорчайтесь, Ульян Денисович, — поспешил успокоить старика Корепанов. — Вы свою миссию выполнили блестяще. Теперь я знаю, что банки можно получить. И я их получу.
Он снял трубку и попросил, чтобы его записали на прием к председателю облисполкома.
С председателем облисполкома Степаном Федосеевичем Балашовым Алексей еще не был знаком. Но он слышал его выступления на партактиве. Алексею понравилось, как говорил Балашов — просто и убедительно. И лицо — мужественное, немного суровое и в то же время приветливое. Одет скромно — костюм полувоенный, и чувствовалось, что ему в этом костюме легко и удобно, что он привык к такой одежде.
Балашов внимательно слушал Алексея, который излагал свою просьбу коротко и четко, и когда тот закончил, снял трубку, попросил соединить его с горисполкомом и спросил, почему отказали больнице в банках.
Трубка бубнила. Балашов слушал и кивал головой, потом сказал недовольно:
— С этой историей разберитесь как-нибудь сами, а банки нужно выдать. Сколько? Сколько просит. Десять тысяч, так десять. Ведь он не собирается ими на базаре торговать… Насамовольничали вы там со стеклом, — не то спросил, не то просто сказал Балашов, опуская трубку.
Алексей рассказал все начистоту. Потом спросил:
— Как вы считаете, что важнее: операционная или ресторан?
— Конечно, операционная, — с досадой произнес Балашов. — Но самовольничать все же…
— Ладно, не буду, — пообещал Алексей и поднялся.
Балашов тоже поднялся, протянул руку на прощание.
— Когда же вы думаете закончить ремонт?
— Через три месяца.
— А не переоцениваете свои силы? Там ведь работы, работы… А сейчас — зима. Холодная, да еще с ветром. Вон как метет.