— Ну, уж если Алешин сдавал, то мне и сам бог велел, — сказал Корепанов. — Сдаюсь, Георгий Павлович. На этот раз ваша взяла.
Вошла Архиповна и сказала, что самовар поспел.
Через несколько минут стол был накрыт, и Архиповна поставила на блестящий поднос «Ивана Ивановича».
Иваном Ивановичем называли самовар. Алексей подарил его Архиповне в день ее рождения. Увидел в витрине комиссионного магазина и решил, что лучшего подарка не сыскать. Однажды она рассказала, как один махновец унес ее самовар. Снял со стола, вытрусил уголья тут же под вишней и унес. С тех пор больше четверти века прошло. Мечтала она приобрести новый самовар, да так и не удалось.
Архиповна была в восторге от подарка. Даже всплакнула от радости. Потом огорчилась — трубы нет.
Выручил Стельмах. Он повозился у себя в мастерской и спустя два часа принес трубу, а заодно и мешок чурок.
— Приглашайте чай пить, Настасья Архиповна.
— Я убежден, что вы не учли самого главного, — сказал Алексею Ульян Денисович, узнав о подарке.
— Чего именно?
— А поднос вы приобрели?
Алексей стукнул себя по лбу. Он совсем забыл о подносе.
— Милый человек, это просто чудесно, что вы забыли! Предоставьте и мне возможность чем-нибудь отметить такой торжественный день. Чудесный поднос есть у нас, с незапамятных времен. И так как нам с Дарьей Ильиничной никто самовара не дарит, мы презентуем этот поднос Настасье Архиповне.
Когда вечером того же дня самовар был торжественно водружен на стол, Ульян Денисович восхищенно развел руками.
— Вы посмотрите, какой он важный, какой пузатый, не самовар, а настоящий Иван Иванович. Был у нас в полевом госпитале шеф-повар Иван Иванович Жмых, точно такой же толстый и сияющий.
С тех пор и закрепилось за самоваром имя — Иван Иванович. На столе он появлялся только по праздникам. Но отъезд Корепанова в Москву Архиповна считала тоже событием большой важности.
Обычно раньше одиннадцати не расходились. Но сегодня Ульян Денисович поднялся, когда еще и десяти не было.
— Извольте подчиняться, — сказал он в ответ на возражения Алексея. — Во-первых, я теперь главный врач, во-вторых, поезд завтра уходит очень рано, а перед дорогой нужно всегда не только отдохнуть, но и подумать, обязательно подумать. В общем, до свидания! До свидания, Настасья Архиповна, до свидания, дорогой Иван Иванович. — И Ульян Денисович низко поклонился пузатому самовару.
6
Рядом с домом, где жил Иван Севастьянович, прямо против его кабинета, шла стройка. Возведенное уже до четвертого этажа здание располагалось между двух громадных кранов. Краны все время двигались и ворчали — то добродушно, то сердито, в зависимости от того, что делали: подымали пустой ящик из-под цемента или тяжелую клеть, наполненную кирпичами. Сменяя друг друга, подходили грузовые автомобили. Немного в стороне, точно огромный жук, ползал бульдозер.
Кабинет был небольшой, квадратный. Два шкафа с книгами у стен. Письменный стол — чуть наискосок, у окна. На столе — горка книг с бумажными вкладками, лампа с голубым абажуром. И микроскоп под стеклянным колпаком.
«Здесь, должно быть, очень хорошо работать, — думал Алексей, — но только если тихо. А если вот так, как сейчас, когда неумолчно гудят краны и грузовики…»
— И как вы только умудряетесь работать при таком шуме? — спросил он.
— Привык, — ответил Иван Севастьянович, — так привык, что если этот шум прекратится, я, наверное, не смогу работать.
С тех пор, как они расстались, не прошло и двух лет, но Алексею казалось, что это было очень давно. Иван Севастьянович постарел — голова почти совсем белая. Ходит он из угла в угол точно так, как ходил и тогда, в госпитале. И жестикуляция — тоже по-прежнему живая, энергичная. А вот сутулиться — он раньше не сутулился. А может, это только кажется. Раньше всегда он был в военной форме, а сейчас на нем гражданский костюм.
После капитуляции Германии госпиталь был переброшен на Дальний Восток. Война с Японией была короткой, но жестокой. Настал мир. Но раненых было много, и надо было их лечить. И госпиталь расформировали только зимой. Алексей уже знал, что закадычный друг Ани — Полина Александровна или, как ее называли в госпитале, «маленький капитан» осталась в Хабаровске и сейчас работает в институте, на кафедре физиологии. Ее всегда тянуло к научной работе. Он знал также, что старшая сестра его отделения Зинаида Федоровна была ранена во время бомбежки и демобилизовалась осенью, что Назимов тоже демобилизовался и работает в Ростове на крупном машиностроительном заводе, а начальник госпиталя майор Бахметьев получил звание подполковника и все еще находится в армии.