— Вон там есть кофейный дом, — заметила Лиандра, высвобождаясь из моих объятий, но прежде ещё погладила по бородатой щеке. — Давай отдохнём там, и ты нам расскажешь, что случилось.
— А вы мне.
— А что с Зокорой и остальными? — спросила Зиглинда.
— Им тоже удалось освободиться. Мы встретимся с ними вечером, тогда они сами всё расскажут, — ответил я.
— Я скучала по тебе, — тихо молвила Лиандра, и я сжал её руку.
Назвав эту открытую палатку домом, Лиандра немного преувеличила, но мы нашли достаточно тихое место. Теперь я наконец-то не спеша смог разглядеть мою любимую и других спутников. Им тоже пришла в голову идея покрасить волосы. Видеть Лиандру с чёрными волосами было очень странно, Зиглинда тоже выглядела своеобразно, однако у Яноша уже всегда были чёрные волосы.
Больше меня удивил сильный загар Лиандры. Он был ещё даже темнее, чем мой собственный. Моя любимая, благодаря цвету кожи и волос, выглядела какой-то странно изменившейся. Только фиолетовые глаза были ещё такими же.
— Как ты смогла стать такой тёмной? — озадаченно спросил я. — Я мог бы поклясться, что солнце тебя не любит.
— Я уже немного загорела по дороге к постоялому двору Фарда, — сказала она с неожиданно застенчивой улыбкой. — Но в отличие от Яноша, который впитывает в себя солнце так, будто родился здесь, кроме этого лёгкого загара, больше ничего не случилось. Мои волосы стали даже ещё светлее. Но, как видишь, теперь они чёрные.
— Как твои волосы могут быть такими длинными? — спросил я, на что она рассмеялась.
— Это не мои. Это парик! Я ношу его, словно шлем.
Фальшивые волосы! Какие только идеи не взбредут людям в голову!
— А твоя кожа?
— Масло грецкого ореха. От него кожа становится смуглой.
Вот почему она была на вкус такой странной.
Я повернулся к остальным, прямо сейчас довольный уже тем, что держу Лиандру за руку.
— Как у вас дела?
— Теперь хорошо, — тихо ответил Янош. — Было ужасно, когда нас сковали в цепи. Я бы отдал всё за способность, которая могла бы нам помочь, но так как у меня таковой нет, пришлось проявить терпение. А это было очень трудно.
Он взял Зиглинду за руку и проникновенно на неё посмотрел.
— А ты, Зиглинда? — спросил я.
— Пока не проснулась Лиандра, это был кошмар.
Я посмотрел на Яноша, но тот покачал головой.
— Ничего не случилось кроме того, что мы были пленниками.
Я с облегчением кивнул.
— А как там Серафина?
Зиглинда опустила взгляд на свою чашку.
— Она молчит, думаю, она почти исчезла.
Когда она снова подняла взгляд, в её глазах стояли слёзы.
Прошло уже почти шесть недель с тех пор, как Зиглинда пригласила к себе Серафину. Как долго душа мёртвого человека может задержаться в этом мире?
— Я нашёл лагерь работорговцев. Я подозревал, что тебе будет трудно выйти из состояния дурмана. Так и было, верно?
Лиандра кивнула.
— Они рассказали мне после, что моё сердце едва билось. А как долго ты был в состояние дурмана?
— Я точно не знаю, но мой слуга Армин сказал, что прошло три дня, — я увидел вопросительные взгляды и рассмеялся. — Вы ещё познакомитесь с Армином. Оно чудаковатый парень.
— Меня сон сковал почти на шесть дней, — сообщила Лиандра. — Наши друзья вливали мне в рот воду, иначе я умерла бы от жажды.
Я сглотнул и закрыл глаза.
— Как ты чувствуешь себя сейчас?
Она улыбнулась и сжала мою руку.
— Теперь уже хорошо. Когда я проснулась, прошло некоторое время, прежде чем я поняла, где нахожусь и что случилось. Они сэкономили для меня воду. Она была не самой чистой, но помогла. Нам повезло, что одна из повозок работорговцев потеряла колесо, таким образом замедлив их путешествие. В противном случае мы бы проснулись на корабле и, возможно, совершенно в другом месте, — она сделала глубокий вдох. — Когда я снова смогла ясно мыслить, меня охватил гнев. Я сломала дверь клетки и швырнула молнию в двух работорговцев. И как оказалось, это было ошибкой, потому что у меня не было для этого достаточно сил, и я потеряла сознание. Янош и Зиглинда убили других работорговцев.
— Янош потерял палец на левой руке, — сообщила тихо Зиглинда.
Янош пренебрежительно махнул рукой.
— Первую фалангу мизинца. Всё могло бы быть намного хуже, — заметил он, поднимая вверх руку. На нём были одеты перчатки, и нужно было присмотреться, чтобы увидеть, что кончик перчатки на пальце не заполнен.
— Ещё немного болит, но больше всего меня беспокоит то, что чешется там, где я не могу почесать, потому что там больше ничего нет.