Кэбмен протянул блокнотный листок в приоткрытое окно. Арчер взял его еле заметно поморщившись. И без того маленький листок был сложен вдвое, измят и покрыт жирными пятнами.
- Вы... Тоже художник? - Арчер недоверчиво взглянул на набросок. Он так и не решился снимать перчатки.
- Сэр, вы в городе Художников. Здесь пишут все, - кэбмен хрипло усмехнулся. На нем было чёрное драповое пальто с высоким воротником, а в скрюченных пальцах огарок дешёвой сигары.
- И сколько вы хотите за эту... картину?
Арчер выдавил из себя последнее слово, ибо назвать картиной портретный набросок обычным графитным карандашом на клочке бумаги, мог только невежда или слабоумный человек. На самом же рисунке Арчер был изображён по большей части в профиль. Кэбмен сделал набросок, когда юноша смотрел в окно слева от себя. Хоть рисунок сделан небрежно, но вполне четко передавал черты лица и Томас без труда узнал сам себя.
- О, сэр, совсем чуть-чуть, я думаю пятьдесят лир нисколько не уменьшат вес вашего кошелька. А меня вы очень выручите, - заискивающий взгляд стал невыносим, Арчер нехотя расстегнул пуговицы и потянулся к внутреннему карману пальто. Пятьдесят лир не бог весть какие деньги, но платить за набросок незнакомому пьянчуге Томасу едва ли хотелось. Тем более если бы эти деньги послужили хоть какой-нибудь благой цели. Арчер закопался в бумажнике и не заметил, как открылась дверь салона духов и в проёме показался Фаулер. Инспектор ввалился в кэб тяжёлой поступью и без церемоний. Он застал лишь тот момент, когда Арчер сокрушенно покачал головой.
- Простите, сударь, у меня нет пятидесяти лир, только что.
Арчер демонстративно показал бумажник кэбмену и хотел было спрятать его обратно. Фаулер быстро оценил ситуацию, бросил мимолётный взгляд на страницу блокнота, потом на кэбмена.
- Сдачи не надо, - инспектор вырвал сотенную купюру из руки Арчера и подал кучеру.
- Спасибо сэр, вы великодушны!
Милтон одарил полицейских многочисленными кивками. Он расцвел как роза, краской налились щеки и лоб.
- В морг! - скомандовал Фаулер усаживаясь на свое место. Он заметил недовольный, остекленевший взгляд Томаса, хитро усмехнулся в усы.
- Арчер и не забудьте свой подарок.
Инспектор кивнул на рисунок, который так и остался лежать рядом с Томасом. И он не собирался к нему притрагиваться.
- Конечно! От подарков нельзя отказываться, это же не вежливо.
Арчер натянул на лицо улыбку, выделил слово подарок, протянул руку и сжал листок намереваясь скомкать его.
- Аккуратнее, Арчер, уважайте чужой труд.
Фаулер проговорил это глядя в окно. Чистый горизонт и правда заволакивала дымка облаков. Кэб тронулся с места мягко и едва ощутимо. Кэбмен Милтон улыбался глядя на дорогу. Сегодня вечером он обязательно выпьет за здоровье этих двух прекрасных джентльменов.
56ая параллель её Величества 3:
— Тишина в зале! Тишина!
Собрание старейшин, на котором юный Томас Арчер предстал в строгом деловом костюме и стрижкой с длинной, зачёсанной назад челкой и выбритыми висками, началось без пяти минут час, сразу после обеда. Девушки почти со всех факультетов смотрели на Томаса с восхищением и нарастающей тревогой. Не мудрено, ведь за последние пятьдесят лет в этих стенах никто не бросал вызов учителям, а тем более по столь пикантным обвинениям. Почему-то сам Арчер был уверен в своей правоте и тревоги не испытывал. Совет, согласно обычаю, проходил в актовом зале университета и собрал зевак, почетных и не очень гостей со всего кампуса. К тишине в зале снова и снова призывал глава деканата. Ламбериус Бриг бил по бронзовому колоколу деревянной колотушкой. Старый пре старый Ламбериус. Навряд ли кто-то из учеников, да и учителей помнил кого-то другого на должности главного декана университета. Когда мистер Ламбериус наконец добился тишины, отложил заветную колотушку. Скрюченные артритом пальцы с трудом сцепились в замок.
— Уважаемые господа и леди, в этот пятничный полдень мы собрались с вами, не для того чтобы обсудить последние новости. Девушки с курса дознавателей, ваши сплетни сейчас неуместны!
Ламбериус унимал разношерстную толпу как умел и все равно сдался, уступив место коменданту общежития южного крыла. Мистеру Ромулу Скригу. Ламбериус едва заметно кивнул ему и опустил глаза, якобы рассматривая заусенец на большом пальце правой руки. Скриг, что все это время стоял в тени высокой спинки резного кресла вышел вперёд, грозно цокнув каблуками. На коменданте был лощенный кожаный жилет, такие же кожаные перчатки с обрезанными пальцами и потертая кожаная шляпа. Его боялись ученики не только южного кампуса, за которым он был закреплён почти пожизненно, но и всего института. И дело тут на учениках не заканчивалось. На грозного Скрига с опаской посматривали даже некоторые учителя.