- Ты прав. Дело свое я знаю и в точности мне нет равных, хотя бы до конца этого месяца.
- Ты думаешь бедолага Лавгут не залечит руку к следующим стрельбищам?
Марк сдержанно хихикнул. Лавгут сильно поранился на прошлой неделе, неудачно выпав из седла.
- Я думаю если он залечит руку и снова попробует обставить меня на соревнованиях, в следующий раз не просто вылетит из седла, а угодит прямо под лошадиные копыта и уже не отделается лёгким растяжением связок.
Лишь на короткое мгновение беззаботная улыбка Томаса превратилась в хищный оскал. Осторожный и пугливый, почти неуверенный, но сдержанно ликующий. Марк тихо прыснул в кулак и быстро затряс рыжей, кучерявой головой.
- И не смейся ты так, ты ничего не знаешь! Понял?
Томас отдернул товарища за плечо и потащил в закуток коридора к двери старой кладовки с проржавевшим замком который редко кто открывал. Марк вжался от страха в стену. Теперь он кивал судорожно и пугливо, но смотрел в глаза Томаса со своей обычной собачьей преданностью. Они не были друзьями, по крайней мере так считал Томас. Он сверлил де Тори пронзительным суровым взглядом еще несколько мгновений, после чего не сдержался и приблизившись к тому вплотную, вдруг зашептал на ухо.
- Ты хочешь знать почему я такой весёлый всю эту неделю? Хочешь знать секрет?
- Да! - лицо Марка просияло. Он любил секреты. Особенно хранить. Томас знал об этом и, наверное, именно поэтому решил поделиться с Де Тори своим новым достижением.
- Это касается мистера Уоррена.
- Нашего августейшего наставника, мистера Роберта Уоррена? Сиятельного и праведного? - Марк не на шутку затаил дыхание и разинул рот. Томас был доволен полученным результатом.
- Конечно, именно его. Августейшим? Возможно. Сиятельным? Тоже не исключено, но вот праведным ли? Это вряд ли.
Томас облизнул пересохшие губы и ещё раз оглядел пустой коридор. Курсантов не было. В благочестивой полицейской академии не набирали праздно шатающийся сброд. Только людей из самых приличных семей. Ну если не считать этого выскочки “Ферзя” Дика и его закадычного дружка Ле Бланка. Томас не мог их терпеть. Ни благородства, ни доброго имени за плечами. Он мог ошибаться, но кажется “Ферзь” был выходцем из рыболовной артели, а Ле Бланк сыном клерка какого-то низкого пошиба. Томас не общался с ними и даже не наводил никаких справок вследствие природной неприязни. Хлопоты королевы, по его скромному мнению, иногда вызывали не священный ропот как это должно было быть, а истинное недоумение.
- Что ты хочешь сказать? Ты что-то узнал о мистере Уоррене? Что-то не очень хорошее, да?
Томас лишь оскалился в непонятной улыбке. Он не считал это злом. Пытливый разум имеет право на самореализацию. Кажется, именно это имела ввиду королева, когда говорила, что рвение её подданных это будущее всего королевства. У Томаса были способности. Самые выдающиеся. И было рвение. Он неспешно повел Марка по коридору. Покинув общежитие они очутились в главном саду академии, среди мраморных колон обвитых плющом, и диковинных деревьев, среди которых встречались обычные яблони. Они нашли укрытие от знойного солнца в тени раскидистого дуба, на гранитной скамейке.
- Что ты узнал о нем? - Марк понизил голос. Бояться в саду прослушки не приходилось, но привычку, перенятую у Томаса он сохранил и берёг. Очень много он перенимал у своего более смышленого товарища и все это скрупулёзно хранил в своей памяти.
- Наш учитель естественных наук мистер Уоррен, как ты верно подметил августейший и сиятельный имеет маленькую, я бы сказал крошечную слабость, - Томас говорил внимательно осматривая сад за общежитием. На газоне под дальний яблоней расположилась группа с соседнего курса. Двое парней в мундирах и три девушки. Он смеялись, что-то живо обсуждая.
- Не может быть! - снова прыснул в кулак Де Тори, его дальние посетители сада нисколько не заинтересовали, тем более с расстояния он даже не смог определить факультет к которому были приписаны студенты. В академии их больше десяти, при чем уголовный сыск, на котором учились Арчер и Де Тори был самым малочисленным. Во многом это обуславливалось тем, что современные жители Королевства не имели большого желания копаться среди отбросов общества, даже при условии, что их становилось все меньше и меньше. В других случаях сама профессия становилась все менее востребованной. Мудрое правление Анны Четвёртой не то чтобы искореняло преступность, сколько тонко и грамотно разграничивало общество.
- Ты знаешь Элизабет Трелони?