Не веря молве, дознаватель Вильгельм по поручению епископа в распутицу под мокрым снегом отправился с графскими солдатами в прибрежную деревушку, но всё оказалось в точности, как говорили: и ровная туманная муть в глазах колдуна, и предметы, разлетающиеся в разные стороны по его воле. Допросе на втором рыбак признался, что на днях продал душу Нечистому, хоть и твердил сперва, будто невинен.
Потом в Стэнтоне объявился другой сероглазый колдун – булочник, взглядом гасивший огонь, в Касторе дочка трактирщика, сгибавшая желанием ножи и гвозди, и прочие, прочие, прочие… И не было тогда никакого сомнения у Теобальда, лишь праведный гнев на Врага, вовлекавшего в свои интриги стариков и детей – пока не встретился каменщик, лечивший наложением рук. Односельчане полагали его святым и прятали от солдат, но выдававшие сделку с дьяволом серые глаза – улика неопровержимая, а молодой и рьяный секретарь дознавателя был чрезвычайно настойчив в поисках. После первого десятка колдунов на костёр отправился второй, потом третий… По достижении четвёртого сероглазые стали попадаться всё реже, и казалось уже, будто вовсе сошло всё на нет – но неделю назад до епископской резиденции дошли вести о творящей чудеса любовнице лорда Кольбека… Тридцать восьмая.
Заливая угли, с неба цвета ее глаз хлынул дождь. Дознаватель нахмурился, дал знак солдатам убрать следы казни, распуская тем городскую знать, и отправился к замку через быстро пустевшую площадь – несгибаемый, гордый, правый.
К утру ливень прекратился, и Вильгельм приказал подать свой возок: пора возвращаться в Линкольн. Провожать дознавателей, кроме сэра Гарольда с супругой и их духовника, не вышел никто. Возница у крыльца долго осматривал колёса, пока Вильгельм, высунувшись из окошка по пояс, не рявкнул: «Ну?!..» Бормоча оправдания, рябоватый сакс взгромоздился на козлы, щелкнул кнутом, и пара ухоженных гнедых бодро повлекла повозку по площади – до первой улицы, немощеной, раскисшей.
Когда они выбрались за ворота, дорога стала еще хуже. Гнедые – уже не лоснящиеся, а мокрые от грязи и пота, под безнадёжные понукания сакса изо всех сил тянули возок по глубоким колеям, разъезженным после дождей. Возок со скрипом мотало из стороны в сторону, и Вильгельм, Теобальд и двое братьев, вцепившись в поручни, еле удерживались, чтобы не распроститься с завтраком в холодной духоте. Утешало лишь то, что дождь едва накрапывал. Впрочем, успокаивать себя этим пришлось недолго: после обеда ливень обрушился на землю с новой силой, заглушая даже проклятья сакса. К вечеру – хотя в такую погоду вечер начинался с утра – под днищем возка что-то хрупнуло, и он резко накренился.
- Говорил я, не доехать этой оси до Линкольна, не доехать! – возница, грязный как подземный дух, распахнул левую дверку, оказавшуюся теперь почти на месте потолка. – Прошу выходить, ваше преподобие, братья… Руку сейчас подам, погодьте, оботру токмо.
Дождь перестал, то ли потеряв интерес к промоченному насквозь кусочку линкольнской земли, то ли уйдя за новым запасом воды. Осенняя сырость вошла в грудь с первым вдохом и поселилась там, пропитывая тело промозглым холодом.
Теобальд огляделся. Перекрёсток. Значит, есть надежда, что мимо проедут крестьяне или торговцы и помогут добраться до ближайшего жилья. Идти пешком наугад по реке жидкой грязи хотелось еще меньше, чем провести ночь в перевёрнутом возке.
Клирики выбрались на траву, обняли себя в тщетной попытке согреться и уставились в разные стороны, как впередсмотрящие на корабле. После казни дознаватель и его секретарь не перемолвились ни единым словом, кроме утреннего приветствия, а братьям, мелкой сошке, начинать разговор не пристало, и компания, угрюмая и неподвижная, казалась частью размытого дождями осеннего пейзажа, как голые стволы деревьев или жухлый бурьян до пояса. Возчик с молитвой, перемежаемой бранью, пытался что-то сделать с колесом, но результаты не радовали.
- Всадники! – первым увидел двух конников брат Жюль.
Теобальд повернулся, вглядываясь в медленно приближавшихся солдат. Гербов на гамбезонах в сумерках было не разобрать, но в окрестностях был всего один замок, собственность графа Линкольна, Глейдон.