— Глупый Тряпичка! Летит, как ветер, только сам не знает куда! Лунный Диск замедлял шаг. Он был мрачен, но не из-за ворчания Джалама и не из-за скорого расставания с Тоби: люди Травяного Племени горюют о мертвых, а вовсе не о тех, кто отправляется в путь.
— Путешествуя, живешь за двоих, — повторял Джалам, уже тоскуя по своим долгим странствиям..
Так из-за чего же печалился Лунный Диск? Тоби казалось, что он догадывается о тайне друга.
Путешественники остановились на ночевку в пятый раз. Они устроились в свернутом листе возле могучего стебля дикой моркови. После ужина Джалам достал, как обычно, маленькую трубочку из травинки, закрытую с обеих сторон, накапал из этого флакончика себе на язык три капли фиалкового сиропа, подложил край плаща под голову и крепко заснул.
Издалека доносились любовные песни лягушек. Во тьме, словно медленно падающие звезды, пролетали светлячки.
Тоби и Лунных! Диск пытались оживить костер, вороша угли.
— Я знаю, что ты видел, — сказал Тоби.
— Видел, потому что у меня есть глаза, — отозвался Лунный Диск со свойственной людям Травяного Племени уклончивостью.
— Забудь это.
Лунный Диск подул на угли. Вспыхнувший огонек осветил их лица. Одному едва исполнилось десять лет, второму было на пять или шесть весен больше. Лунный Диск щелкнул пальцами над костром, будто запустил волчок. Он знал, как успокоить огонь, чтобы тот ел поменьше травы. На лица мальчиков снова опустилась тень.
После долгого молчания Лунный Диск заговорил:
— Ты должен мне сказать, что сделала Илайя.
— Забудь, — повторил Тоби. — Ничего она не сделала.
Накануне ухода Тоби Лунный Диск застал его внизу у их колоса. Тоби прижимал Илайю к земле, а она изо всех сил вырывалась. Однако Тоби держал ее крепко. Лунный Диск поспешил к ним, чтобы разнять. Но, приблизившись, остановился как вкопанный: в правой руке сестра сжимала наконечник стрелы.
Узнав маленького брата, Илайя выпустила оружие и убежала.
— Ты должен сказать мне, Ветка, что сестра собиралась сделать с той стрелой.
Лунный Диск был полон решимости, она звучала в каждом его слове.
— Разбитое острее целого, — продолжал он. — Осколок может убить. Я знаю, что вот уже несколько лет внутри у сестры словно что-то разбилось. Если она опасна, ты должен сказать мне, Ветка.
Лунный Диск не сомневался, что Илайя собиралась убить Тоби. Мысль об этом разрывала ему сердце. Тоби и Илайя! Ближе у него никого не было!
Лунный Диск отдал бы все на свете, чтобы оказаться неправым. Он испытующе смотрел в глаза Тоби.
— Скажи мне правду, Ветка! Илайя хотела тебя убить?
— Зачем ты так говоришь?
— Я хочу знать правду! Ты должен сказать мне, Ветка!
Тоби молчал. Он задумчиво ворошил угли, избегая горестного взгляда мальчика, а тот настаивал:
— Говори же!
Влюбленная лягушка больше не пела. Тоби набрал побольше воздуха и тихо сказал:
— Илайя…
И снова замолчал.
— Продолжай же, — прошептал мальчик.
Смолк даже огонь, давая слово Тоби.
— Илайя хотела умереть, — проговорил юноша. — Она хотела убить себя.
И опустил глаза в землю.
Это далось ему тяжело. Вряд ли какие-то другие слова могли вызвать в нем больший гнев и несогласие. Но он знал, что они принесут душе Лунного Диска покой: его сестра не преступница. Она просто тоскует.
Тоскует отчаянно. Смертельно!
Лунный Диск улегся на спину, потянулся и сказал:
— Спасибо тебе, Ветка.
Тоби перевел дыхание, откинулся назад и улегся рядом с маленьким другом. Огонь снова тихонько потрескивал. Тоби смотрел на раскинувшийся над ними зонтик из белых цветов, в который осеннее небо вплетало звезды.
Тоби и сам не знал, что так ответит.
Но что он мог еще сказать? Тоби лежал, сон никак к нему не шел. Может, он беспокоился, что когда-нибудь Лунный Диск все же узнает жестокую правду?
Узнает, что однажды ночью друг ему солгал, чтобы утешить.
На следующий день они вошли в заросли колючего кустарника, которые тянулись далеко на запад.
С тех пор как Тоби распрощался с прошлой жизнью, он ни разу не приближался к Дереву.
— Приготовьтесь, нам предстоит нелегкая работа, — предупредил своих спутников Джалам.
Уже очень давно проводник никого не водил через колючие заросли по земле. Слишком многие здесь погибли. Кустарник кишел страшными чудищами — лесными мышами и полевками. С дикими зверями ничего не мог поделать даже самый опытный проводник, и встреча с ними была крайне опасной.