- Запомню, - пообещал вполголоса и отбыл, не оборачиваясь.
Вперед протиснулся Эвклей. Одобрительно хрюкнул, глядя на героев на троне. Замер, ожидая приказаний.
- Телеги, - распорядился я. – Водворишь их у колонского входа. Там не хватает стражей и скульптур. Кормить пару раз в день. Думаю, то, что придется гадить под себя, герои как-нибудь стерпят. Геракл не побрезговал разгребать скотный двор Авгия.
Одобрительный шепоток прошел по свите – предвкушение того, что над героями можно будет издеваться не день и не два.
Меру моей щедрости эти двое изведали только к концу дня. Когда их водрузили на телеги, на которых обычно возили камни для постройки зданий. Когда запряженные в телеги волы медленно тронулись с места, увозя их к колонскому входу – а следом повалили визжащие, хохочущие стигийские.
Когда в мире не осталось жильцов, которые бы не сбежались посмотреть на торжественное шествие двух героев к своей казни.
Нет. Позже. Все-таки позже, когда троны уже установили у самого входа, и я похвалил Эвклея за хорошо проделанную работу.
Тогда из-за спины донеслись легкие шаги, повеяло нарциссом – и жена явилась в сопровождении свиты нимф, в расшитом золотыми лилиями пеплосе и с ласковой улыбкой.
И принялась любоваться затаившими дыханием героями. Любовалась долго, откинув голову. Потом удивленно обернулась ко мне.
- Царь мой, ты оставил им жизни?! Мог бы просто послать ко мне – из них бы получились такие красивые деревья…
Тесей только застонал сквозь сжатые зубы. Пейрифой зажмурился.
Бывают все-таки дни не для героев.
Комментарий к Тесей
* толос Алкесты - имеется в виду сражение Таната и Геракла в гробнице Алкесты, которая решила умереть вместо мужа, Адмета. Геракл победил Таната и забрал у него тень Алкесты.
** - Гера участвовала в заговоре Посейдона и Аполлона против Громовержца. Заговор провалился, и Геру, привязав между небом и землей, высекли.
========== Геракл ==========
В “Забавной мифологии-2” как раз закончилась история Геракла. Пичалькой. Так что, чтобы было менее печально…
Когда Владыка спит – его свита тоже почитает за лучшее лечь спать. Понятное дело, это не относится к Танату, или к богам сновидений – у них самое время бодрствовать – но остальные торопливо направляются на покой, опасаясь нарушить безмолвие моего дворца шорохом или шепотом.
Потому как у Владыки – скверный характер и двузубец лежит возле ложа: протяни руку – и схватишь.
И потому что Владыка долго объяснялся сегодня… уже вчера со своим средним братом по поводу его сыновей. В последнее время сыны Посейдона хлынули в царство толпой, Пристань Скорби превратилась во что-то сродни семейной пирушки: «Ты, что ль?» - «Ага, я!». А Владыка Посейдон внезапно решил, что и ему позволительно попинать старшего братца и прислал Гермия с бесстыжей рожей и ультиматумом: отдавай, мол, детей.
Впрочем, бесстыжая рожа – это у Посланца с рождения, так что от Колебателя Земли был только ультиматум.
Детей я отдавать отказался. Во-первых, ничем хорошим не закончится: все земные отпрыски Посейдона от отца брали разве что неистовство. Во-вторых, их сюда направил не кто-нибудь, а пресловутый Алкид, от упоминания которого у меня начинают ныть зубы и чесаться пальцы на верном двузубце.
Удружил ведь с Танатом. Убийца до сих пор не отошел от того захвата, случается даже – мажет, а ко мне после каждого раза Ирида от Мойр носится: мол, Владыка, ты там, случаем не запил? Или посланец твой? Мы еще нить резать и не собирались, а вы самоуправничаете!
Изрядно пришлось полетать Гермию туда-назад, передавая то мне – бурю Посейдона, то Посейдону – холод от меня. Судимые тени, поеживаясь, оглядывались на мелькающего под бронзовым потолком посланца, правда, раза с четвертого он перестал пользоваться выспренними словесами и передавать мне все ругательства Жеребца, ограничиваясь сутью:
- Предлагает дары!
- Предлагает большие дары!
- Предлагает отпустить только двоих, только на полста лет и за дары!
- Спрашивает: в какой кишке отца ты, Владыка, потерял совесть?
- Спрашивает: тебе что – жалко?! Двоих же, на полстолетия и за дары!
- Ну, хотя бы в Элизиум их всех!
- Ну, в общем, там уже земля трясется, а он во гневе и обещает тебе своды снести…
Жеребец был как обычно сдержан. Владыка Морей, Колебатель Земли…
- Мои своды крепки. Гнев Посейдона лишь добавит жителей моему царству. Ответ я дал.
Взмыленный Гермес тяжело дышал, привалившись к бронзовой стенке. И силился соблюдать почтение.
- Все?
- Все.
- Ну, можно я хоть ругательствами разбавлю?!
Нельзя.
В конце концов, сошлись на том, что ладно уж, детей Посейдона еще много осталось, а Геракл – зараза. Не такая как Крон, но все-таки…
Жеребец на этом особенно настаивал и в конце концов я согласился. Кое-как разгребся с судами теней, в который раз подумывая о том, что с такой смертностью – мне нужны помощники, только вот какой бог согласится день-деньской сидеть и слушать жалобы бывших смертных? Потом еще пришлось пару раз облететь мир на колеснице: в Стигийских болотах буянила тень Лернейской гидры, до которой запоздало начало доходить, что она только тень. Сделать эта тварь никому ничего не могла, но своим шипением вывела из терпения Ламию и Эмпусу – вот еще, не хватало чудовищ судить…Пристроил гидру сторожить дальний вход, через который нет-нет да забредали тени – для них хватит.
И много еще было раздражающих мелочей, которые, кажется, и раздражать не должны – а все-таки…
Во дворец вернулся, когда Нюкта уже покинула свою обитель возле Тартара и поднялась на небо. Молча зыркнул на Горгиру, прислуживавшую за столом, глотнул нектара с таким лицом, будто в кубке уксус. Пинком отправил в дверной проем крылатого шпиона из свиты Гекаты.
Не раздеваясь, упал на ложе, прислушиваясь к тишине, мгновенно затопившей весь дворец. И Гипнос еще долго не осмеливался приблизиться ко мне.
Не тревожьте владыку подземного мира. В особенности если он утомлен прошедшим днем.
И если жезл – на расстоянии вытянутой руки…
И если владыка спит один.
Глубоким, неверным сном, который спешит разделить с ними его царство.
- Давай-давай, отрывай! Раз-два! И-э-э-эх! Пошел-пошел-пошел!
Сон сбежал с глаз, ускакал прятаться по углам. Глуховатый густой бас, отдавшийся в ушах, был чужероден и не принадлежал моему миру…моему царству.
Кто бы это ни был, поклялся я, протягивая руку за двузубцем, - он явился куда нужно. Тут ему и оставаться.
Поднялся, потер затекшую шею, пытаясь сообразить спросонья: откуда голос-то?
Бас не унимался, перекатываясь в ушах отзвуками отдаленного грома.
- Да как вас угораздило-то? Ну, давайте еще, рывком!
И чей-то боязливый тенорок рядом:
- Так ведь руки же из плеч нам выдернешь! И так больно…
Но этот уже – знакомый… Ах, да. Это же у колонского входа, Герои на троне. Тесей – еще сын Посейдона – с неразлучным Пейрифоем.
И кто-то, кто задумал их освободить и взялся за дело с выдумкой и размахом, если судить по громогласному рыку:
- Да ты сам зад от каменюки отрывай, сын Эгея, а то сидишь, будто в патоку влип!
Кто бы мог быть? Впрочем, какая разница.
Было двое на троне, станет трое…
Подхватил хтоний, лежавший рядом с двузубцем. Колесницы, как всегда, дожидаться не пришлось.
У колонского входа разворачивалась баталия, которая может поднять настроение даже Аиду Угрюмому, сдернутому с постели после короткого сна. Двое любителей чужих жен сидели, где их посадили, отчаянно от этого страдая, а сдернуть их с каменного насеста пытался…