Но Сид потирал руки и казался счастливым. Его словно забавляло все это.
Урбан распрощался с колонистами и улетел к себе домой. Перед отлетом он наблюдал громадные пустые пространства — серо-бурые лоскуты мертвого ландшафта, покрывавшего планету. Этот мир пожирала пустыня.
По возвращении домой он сделал большой материал и опубликовал его в новостной сети. Вскоре он занялся другими проектами и побывал на десятках других миров — самых разных и расположенных в самых отдаленных уголках изведанной вселенной. Там тоже были свои проблемы — войны, эпидемии, голод, катастрофы. Шло время. Год проходил за годом, складываясь в десятки лет, Урбан состарился, стал дедушкой и постепенно отошел от дел. Он уже не мог работать так быстро и эффективно, как в прежние годы.
Однажды, перебирая свои архивы, он наткнулся на старый репортаж о дальней планете, которую пожирала пустыня. Урбан запросил центральную сеть и каково же было его удивление, когда он увидел свежие снимки планеты — зеленые луга, речки и озера, густые леса, наполненные птицами и зверями.
Он отправился туда, потому что не поверил увиденному.
Он прибыл на планету и отыскал ту маленькую метеостанцию.
Он нашел ее руководителя, какого-то неизвестного мужчину и расспросил его про Сида и других старых колонистов.
— О, они давно умерли, — сказал начальник станции, которую теперь окружали рощи и сады. — Столько лет прошло.
Да, прошло много — без малого тридцать лет.
— Но кто же сделал все это? — недоуменно спросил Урбан.
— Люди, — улыбнулся начальник станции.
— Я вас не понимаю.
— После вашего репортажа сюда стали прилетать люди, — пояснил начальник станции. — В основном старики или больные. Молодых и сильных было не так много, единицы вроде меня. Они прилетали поодиночке, небольшими группками. Поначалу их было немного. Они-то и продолжили начатое. Сажали деревья, бурили скважины, добывали воду. Пядь за пядью отгрызали у пустыни землю и заставляли ее снова плодоносить. Время шло, за первыми прибывшими последовали новые, мы основали сеть станций, помирились с северными колонистами и продолжили дело. Конечно, один человек может не так много, но, если их несколько сотен или тысяч, и они знают, что делают, это приносит результаты. Пойдемте, я хочу кое-что вам показать.
На ватных ногах Урбан побрел за начальником станции. Двигался он не так бодро, как в прежние времена, и вынужден был пользоваться тростью. Вдвоем, они шли некоторое время по рощам и фруктовым садам. Стояла весна, цвели вишни и яблони, цвела черемуха и готовилась к цвету сирень. В воздухе деловито сновали пчелы. Слышался щебет птиц. От ароматов цветов плыла голова.
Начальник станции остановился возле холма и помог Урбану взобраться на него.
— Знаете, что самое интересное? — весело спросил начальник станции.
Урбан вопросительно глянул на него.
— То, что старшие поколения колонистов помогают нам до сих пор, ведь это дело всей их жизни.
— О чем вы?
— Сейчас увидите.
Они взобрались на вершину холма. Оттуда открывался вид на молодой буковый лес. Раньше здесь была только голая, потрескавшаяся земля, умолявшая о влаге. Теперь — шелестели деревья. Вдали серебрилось зеркало озера, еще дальше темнели участки пашен. Кое- где была видна пустыня, но теперь она отступала, откатывалась, все дальше и дальше.
— О господи, — выдохнул Урбан.
— Да, — довольно сказал начальник станции. — Наши старики продолжают работать.
Поначалу Урбан не понял. Но потом до него дошло. Бросив трость, позабыв про возраст и одышку, он сбежал с холма и подошел к ближайшим букам, самым большим и с самыми широкими стволами. На каждом стволе крепилась табличка с именем и фото.
— Десять тысяч, — сказал начальник станции, догнав его. — Десять тысяч людей дали жизнь десяти тысячам деревьев. Их прах помог им вырасти. И это только начало.
Урбан ощупал кору дерева. Прохладная, приятно шершавая древесина. Растущее дерево.
Дело жизни Сида принесло свои плоды.