Он избегал ее взгляда.
— Мне кажется… э-э… я пожалуй налью себе еще немного бренди. Сиди, я сам принесу. — Из другого конца комнаты, стоя к ней спиной, Уилл сказал: — Мне бы хотелось все сделать именно так, но я не думаю, что она приедет. Моя жена. Она не хочет признавать существования опасности в Иране, никто из них не хочет признавать этого. Хуже того, как только я скажу ей, что намереваюсь уйти из Госдепартамента, я уверен, мою семейную жизнь можно считать законченной.
— Что? — Восклицание невольно сорвалось с губ Бренвен.
— Ты расслышала правильно, — сказал Уилл, возвращаясь к кушетке. — Алета вышла замуж не за меня, Уилла Трейси. Она вышла замуж за Уилбура Ф. Трейси-младшего, богатого американского дипломата. Вот только выяснилось, что я немножко менее богат и гораздо менее дипломат, чем она думала. Мою семейную жизнь можно было с трудом назвать семейной, но я делал все, что мог. Клянусь Богом, я делал все, что мог!
— Я уверена в этом, — мягко сказала она. — Ты, конечно же, сделал все, что мог. И я знаю, что ты будешь продолжать делать все, что возможно. — В этом большом, мягком человеке было столько грусти. Ее сердце болело из-за него.
— У нас там такой огромный дом и такое количество слуг, что я иногда даже забываю, как их зовут. Это не мой стиль, как ты, наверное, догадываешься. Конечно же, у нее есть собственные деньги — я просто не смог бы содержать все это на мою зарплату. Как бы то ни было, мы ведем тот образ жизни, к которому привыкла она, и вскоре я выяснил, что это значит, что одна часть дома является полностью ее частью, а другая часть — моей. Мы не живем так, как, я всегда думал, должны жить муж и жена. Мы никогда так не жили.
— Ты хочешь сказать, что вы не спите вместе.
Уилл улыбнулся. Это была очень слабая, но все же улыбка.
— Я вижу, что ты не утратила своей беспощадной честности, и рад этому. Да, это именно то, что я хочу сказать. И даже более того. Это целый пласт культуры, которого я просто не понимал, когда женился на ней.
Я очень редко вижу мальчика. Он живет на половине своей матери и идолизирует своего погибшего отца-летчика. Алета не дает мне ни малейшей возможности хоть в какой-то степени заменить ему отца. Само собой разумеется, что других детей просто не будет.
— Очень жаль.
Она подождала и, когда он не стал продолжать, спросила:
— Что ты собираешься делать?
— Ну, если бы не политическая ситуация в Иране, я просто сказал бы ей, что не хочу больше жить за границей и что мне не нравится работа в дипломатическом корпусе, и на этом бы все закончилось. Я бы уехал, а она скорее всего нет, и в конце концов кто-нибудь из нас получил бы развод. Мирный, взаимоприемлемый развод. Но я не могу так поступить. Я должен попытаться в последний раз убедить Алету покинуть Иран и взять с собой Пола. Я вернусь туда и буду оставаться в Тегеране до тех пор, пока смогу или пока мне не удастся убедить Алету уехать вместе со мной — что бы ни наступило раньше. Мне придется положиться на моих друзей, чтобы они дали мне знать, когда события начнут развиваться в неблагоприятном направлении. За два дня пребывания здесь я устроил все так, что, как только буду готов уехать, или если события примут угрожающий оборот, и они услышат об этом, мне срочно позвонят, чтобы я приезжал домой, потому что мой отец якобы умирает. На самом деле он абсолютно здоров, это будет ложный вызов. Я попрошу Алету поехать вместе со мной и привезти Пола. Она не будет знать, что этот вызов ложный — так будет безопаснее для нее. Но я буду достаточно честен, чтобы сказать ей, что как только я выберусь из Ирана, возврата туда не будет. И что я собираюсь уйти в отставку. О черт! — Он снова потер лоб и отхлебнул бренди. — Это просто ужасная неразбериха.
— Похоже, что так, — пробормотала Бренвен.
Он посмотрел на нее, и она прочла безнадежность и поражение в его глазах.
— Моя жена не пойдет на это. Единственное, что ей нравится во мне — это моя работа, Бренвен. Этот брак обречен, но я просто не хочу признаваться себе в этом. Я уже тысячу раз все обдумывал. Если я скажу ей правду, что ухожу в отставку и не собираюсь возвращаться в Иран, она никогда не уедет оттуда. Единственный путь, каким я могу заставить ее уехать — это обмануть. Но я не могу заставить себя сделать это. Я просто… не… могу… сделать… это!
— Прекрати это, Уилл! Прекрати. — Бренвен начала разминать ему плечи. Он был страшно напряжен. И это можно было понять. — Оставь, ты уже достаточно долго думаешь об одном и том же. Ты не отвечаешь за то, что происходит в этой стране. И мне кажется, что ты слишком долго уже занимаешься работой, которую ненавидишь. Ты сделал достаточно, теперь оставь это все. Если ты должен вернуться и попробовать еще раз убедить ее уехать, тогда сделай так. Но прекрати мучить себя. Я просто не могу видеть тебя таким.