А вот мне сказать забыла. Сучка! Вот что за дело у неё было.
Я всё-таки потянулся к стеклянной бутылочке на шее. Мне нечего бояться смерти. Я или воскресну, или нет. В любом случае, моя жизнь скоро должна закончиться. Стигматы появятся через пару месяцев. А вот Логвуд — дело другое.
— Этот артефакт обладает поразительными защитными свойствами… — произнёс я, но понял, что выбрал не те слова. Комендант покачал головой.
— Сейчас важен именно ты, Изен. Ты, а не кто-то другой, будешь ответственен за жизнь десятков тысяч людей. И если этот артефакт представляет такую ценность, то носи его, не снимая.
К нам подъехал отряд кавалеристов с лошадьми в поводу — одна из них предназначалась мне. Позади из пыли проступили повозки беженцев, а рядом ждали ещё три фургона, которые, как я заметил, охраняли колдуны Серых Ворóн.
Глубоко вздохнув, я посмотрел на капитана Маутнера. Он улыбнулся.
— Ты всегда был слишком хорош для нас, Изен, — мужчина хлопнул меня по плечу.
— Лучший лейтенант, — дополнила Килара. — Лишь тебе мы могли сообщить, что нас по-настоящему тревожит. И не просто сообщить, а получить полноценную поддержку.
— Но никто из вас не отправится со мной, — вздохнул я. — Путь лейтенанта Изена будет продолжаться в одиночку.
— Ты останешься в живых, а значит Чёрные Полосы, — Маутнер задрал рукав, показывая татуировку, — тоже будут живы и продолжат свою историю.
Я криво улыбнулся, не став напоминать о скоротечности жизни версов. Мы — мотыльки-однодневки, которые ярко живут и сгорают за каких-то два года.
Логвуд вдруг обернулся, словно сказанные Маутнером слова поразили его так, как не могли никакие другие.
— Капитан, передай войскам — атакуем в течение часа.
Атакуем? Твою же мать! На миг мне стало неуютно в собственном теле, руки налились свинцом и обвисли, словно вопрос, что делать с собственной плотью и костями — что делать вот прямо сейчас, — стал совершенно неразрешимым.
Сквозь гудящую пелену пробился голос Маутнера:
— Твоя лошадь, Сокрушающий Меч.
Я судорожно вздохнул. Глядя на капитана, медленно покачал головой.
— Сокрушающий Меч? Боги, да я за всё это время ни разу не исполнил молитву Троице, а вы говорите, что меня отметили боги! — я утёр холодный пот со лба. — Нет уж, снова играть в это я стану через недельку-другую, не раньше. Сейчас же у меня просто нет подходящего слова, чтобы себя назвать. Из Чёрных Полос меня выгнали, звания лишили, так что… пожалуй, сгодится «эй ты» или «юнец».
Мои слова похоже разозлили Маутнера. Капитан обратился к Логвуду:
— Комендант, этот человек говорит, что у него нет звания. Решил зваться «юнцом».
— Неудачный выбор, — проворчал Логвуд. — Юнцы быстры на подъём, а ты торчишь тут уже слишком долго, — он хмуро на меня посмотрел. — Нет никого среди знающих тебя, кто сомневался бы в том, кто ты. Мы знаем тебя как солдата. Это звание тебя оскорбляет?
Прищурившись, я мотнул головой.
— Нет. По крайней мере, мне так кажется.
— Тогда спаси беженцев, солдат.
— Так точно, комендант.
Килара откашлялась.
— У Чёрных Полос тоже есть для тебя кое-что, Изен.
Маутнер фыркнул.
— Почему это я не в курсе?
— А когда бы тебе быть в курсе, капитан? — ехидно спросила она, на миг превратившись в прежнюю, хорошо знакомую мне женщину. — Всё время вокруг своей подружки ошиваешься.
Отвернувшись от опешившего Маутнера, она подала мне обрывок ткани.
— Только подожди, не читай сразу, что там написано. Пожалуйста.
Я смог лишь кивнуть, тогда она засунула обрывок мне за пояс. Посмотрев на троих людей перед собой, я пожалел, что среди них нет никого из старых знакомых. Ни Полос, ни Ворóн, ни даже Гусей. С другой стороны, это значит, что не будет церемонных прощаний, напутствий и иного исполнения привычных ролей. Как и всегда, когда должно происходить что-то величественное, в реальности оно случается впопыхах, неуклюже и не до конца.
— Садись на свою костлявую животинку, — сказал Маутнер. — И оставайся там, где смерть тебя не найдёт, друг.
Впервые в жизни он назвал меня другом. Наверное это что-то да значит.
— Желаю вам того же. Всем вам.
Логвуд зашипел, разворачивая коня к северу.
— Так не выйдет, Изен. Мы собираемся в свой последний и самый кровавый путь. А когда придёт смерть… то вцепимся этой твари в глотку!
Галентос и Даника ехали слева и справа от меня, стоявшего во главе колонны беженцев, которая двигалась в сторону Нанвских Добровольцев, разместившихся у гряды холмов. Где был Зилгард, я не ведал. Возможно, где-то в колонне, возможно сумел всех обхитрить и остался с Первой. Признаться, мне не хотелось о нём думать.