— Архонт Гуннар… — попытался прервать я его.
— Молчать! Перебьёшь меня ещё раз, прикажу язык отрезать! — Он выдержал паузу, взял себя в руки и продолжил: — Прежде всего ты, Сокрушающий Меч Кохрана, сыграешь роль знамени. Жрец Тулон уже рассказал мне, что это звание ты носишь незаслуженно, потому что Троица не говорит с версами. Но разные недоумки считают иначе, так что я не стану их разубеждать. Ты сопроводишь нас в грядущей битве, чтобы засвидетельствовать правильный способ обращения со сбродом из Сайнадского царства. Я не стану торговать жизнями невинных беженцев — не будет повторения прежних трагедий, прежних измен! Сайнадские тупицы только сейчас легли спать, пьяные и обожравшиеся — и за глупость свою они дорого заплатят, уж поверь. Затем, когда вторженцы будут перебиты, мы перейдём к другим обязанностям: в первую очередь арестуем тебя и версов, известных как Даника и Галентос — последних «офицеров» ужасного сброда Логвуда. И уверяю тебя, строгость кары будет точно соответствовать тяжести ваших преступлений.
Гуннар взмахнул рукой, и незнамо откуда возникшие рядом сионы ухватили меня за плечи. Один из них тут же приложил к моему телу Слезу — чтобы я не сопротивлялся или не обратился в вóрона — а второй умело нацепил на руки кандалы, в которые был вставлен амулет антимагии. Вставлен так, чтобы всегда касаться моей кожи, тем самым на корню обрубая возможность использования магии.
Я молчал и не сопротивлялся. Наверное я не сопротивлялся бы даже окажись без антимагических наручей. Слова, обрушившиеся на меня, удерживали лучше любых пут.
В следующий миг мне подвели коня — того самого, на котором я добрался до Магбура.
— Увы, — фыркнул Гуннар, — эта кляча никак не подходит для нашего отряда, но придётся это стерпеть. Генерал Чибато Ноното, после разгрома Кердгара Дэйтуса я более не буду нуждаться в твоих услугах. Хоть ты и наёмник, но ты — мой наёмник, так что я не потерплю отказа от выполнения чётких приказов. Я придумаю тебе достойное наказание, когда вернусь, а значит — у тебя ещё есть возможность вымолить прощение. Возможность, впрочем, незначительная. Сейчас же слушай команду: взять под командование арьергард, при этом двигаться вместе с ним не ближе и не дальше трёхсот шагов позади. Надеюсь, это тебе по силам. Если снова «нет», скажи мне это сразу, и я с радостью разберусь с тобой прямо здесь и сейчас.
— Никаких проблем, архонт Гуннар, — склонился чернокожий. — Ваше поручение мне вполне по силам. Я возглавлю арьергард и буду удерживать необходимую дистанцию.
Моё внимание привлёк жрец Тулон. Он казался… довольным? Чем? Ах, конечно, наверное старые обиды между приближёнными к архонту. Вот он и радуется тому, что Гуннар осадил своего прежнего фаворита.
С другой стороны… я помню, как Сепарий потребовал от меня отказаться от звания Сокрушающего Меча Кохрана, а я только посмеялся над ним. Ха-а… интересно, если бы я сработал иначе, как бы сейчас отреагировал этот человек?
Развернувшись, я молча подошёл к своей лошади и забрался в седло. Это было сложновато с закованными руками, но особых проблем не возникло. Я слишком часто ездил верхом.
Оказавшись в седле, оглянулся, но не заметил ни Анселмы, ни Силаны. Надеюсь с ними всё в порядке… Я положил ладонь на тонкую, неухоженную шею коня и собрал поводья.
У ворот собрались первые роты средней кавалерии. Скорее всего за пределами Магбура они не будут терять времени, а тотчас поскачут в разные стороны, чтобы окружить лагерь Кердгара Дэйтуса. Пехота же в это время выстроится в глубокие фаланги, прежде чем пойти на позиции врага.
Чибато Ноното ушёл прочь, не оборачиваясь. Я задумчиво посмотрел на ворота и оглядел собравшиеся войска.
— Колдун, — раздался знакомый голос.
Повернув голову, я посмотрел сверху вниз на пешего Илазия Монтнара, который подошёл ко мне ближе. Аристократ ухмылялся.
— Тебе следовало проявлять ко мне больше почтения. Я полагаю, теперь ты уже сам это понял, хоть и слишком поздно. — Монтнар не заметил, как мой сапог выскользнул из стремени. — За оскорбления, которые ты мне нанёс… за то, что осмелился поднять на меня руку, поганец, ты понесёшь…
— Не сомневаюсь, — перебил его я. — Вот тебе последнее оскорбление.
Я ударил ногой так, что носок сапога вошёл в обвисшую шею аристократа, а затем выше, чтобы перебить трахею.
Голова Илазия с хрустом запрокинулась, он оступился и повалился спиной на мостовую. Глаза аристократа невидящим взором уставились в бледнеющее небо.
Кронрич Ертус закричал.
Солдаты с оружием наперевес сомкнулись вокруг меня.