На самом деле, Морьо любил петь, но делал это очень редко. В семье не поощряли его талант, а в Эндорэ он был слишком занят делами своих земель, чтобы думать о пении. Изредка нолдо вспоминал о своём даре, но всё чаще это бывало на пирушках у гномов. Обычно Морьо, перепивший гномьего спирта, залезал на стол, требовал минуточку внимания, раскидывал мешавшие ему блюда и кубки кованными сапогами, и начинал петь что-то весёлое и зажигательное. Про танцы на столе гномы тактично молчали, но похмельный Карантир вспоминал их с ужасом, и краснеем при одном упоминании вчерашнего вечера. Те гномы, которые давно знали сына Феанора, предпочитали молчать о пире, и предлагали эльфу рассол и хорошо натопленную баню.
Братья тоже знали о пьяном увлечении Морьо песнями и плясками. Кано любил, когда Карантир пел, но лорд Морифинвэ отказывался петь при нём. С Келегормом и Куруфином было проще. Они всегда его понимали лучше многих. Хотя, за странное увлечение брата гномьим спиртом, бассейнами, фонтанами и русалками называли его «Морьюшко-горюшко».
Карантир закрыл глаза. Песня свободы вышла хорошо. Он на некоторое время забыл о жутком холоде.
Теперь наступило время грустных песен. У Морьо в Валиноре осталась жена. Она не захотела покинуть свой золотозвонный Аман и отправиться делить горе и лишения со своим мужем. Карантир обещал себе, что никогда не станет вспоминать о ней, и каждый раз не сдерживал своих обещаний. Он скучал по рукам своей нежной и ласковой эллет, скучал по её счастливой улыбке, и неправильным чертам. Всё лицо её было усыпано веснушками, как у Карантира. Морьо шутил, что ребёнок у них родиться с поцелуем солнца на лице.
Но их мечтам не суждено было сбыться. Проклятый Моргот всему виной! Проклятый Моргот и отцовская Клятва!
Карантир запел на квэнья о своей изломанной судьбе и оставленной любви. Его голос, чистый и глубокий, выводил торжественную мелодию великой скорби. Он пел о чёрном мареве будущей грозы, о лучезарном отражении её волос в воде речного ручья, о переплетении чутких рук, о белых одеждах, измазанных кровью убитых братьев, о жестоком гневе небесного владыки, и о горьком, полынном привкусе далёкой Клятвы.
Охранники-истерлинги сели на своих импровизированных ложах. Раскрыв рты, они слушали дивный голос небесного создания. Первый раз в жизни их, воинов, зачерствевших в многочисленных битвах, коснулось что-то превышающее их разумение и дивно-прекрасное. Они сидели и не смели пошевелиться, заворожённые.
Карантир закончил петь и открыл глаза. Люди смотрели на него и не могли выговорить ни слова.
- Чего смотрите, сукины дети? – рыкнул эльф на синдарине. – Пить мне принесите!
Один из охранников, тот, которого Карантир ударил о прутья клетки, снял с пояса флягу, подошёл к нолдо, и протянул её пленнику. Морьо схватил долгожданную воду и принялся жадно пить. Струйки её стекали у него по подбородку, но он не обращал на это внимания. Утолив жажду, Карантир вернул флягу стражнику. Но тот внезапно упал перед эльфом на колени и, протянув руки в молитвенном жесте, что-то залопотал на своём языке.
Карантир только пожал плечами.
Однако одна интересная мысль пришла ему в голову.
- Мне холодно, чтоб вас сжёг дракон Моргота, принесите что-нибудь тёплое! – скомандовал Карантир.
Лорд Морифинвэ не зря много времени проводил с людьми, а истерлингов изучал особенно тщательно. Видимо, эти глупые боевые обезьяны приняли его за одного из своих богов. Завтра они проспятся и придут в себя, а сегодня можно воспользоваться их дурацкими суевериями.
Второй охранник взял лисью шкуру, которая была под ним и, почтительно поклонившись, поднёс её эльфу.
Морьо теперь тепло укутанный, принял удобное положение, и собирался уже погрузиться в сон, как услышал за своей спиной чьи-то тяжёлые шаги.
Голос Рагнара прогнал последний хмель с его охранников. Они стояли потупившись перед своим вождём, и затравленно молчали. Он долго выговаривал им что-то на своём языке, а потом Морьо услышал два хлёстких удара плетью. Сам вождь соизволил подойти к Карантиру, отобрать у него шкуру и больно ударить локтём в скулу.
Морьо думал, что шкура вновь перекочует к стражникам, но Рагнар решил больше не баловать своих людей. Он отобрал у них и последнюю тёплую шкуру.
Морьо потёр ушибленную скулу. Тяжёлая же рука у этого Рагнара! Зато эльф теперь согрелся и может некоторое время спокойно отдохнуть, пока его не разбудит очередной приступ холода.