- Я..не согласен, - выдавил из себя Келегорм. – Я…не могу. Как у тебя рука поднялась!
- Тьелко, он уже мёртв. Ему всё равно, - ответил Куруфин очень серьёзно. – А нам нужно выжить и выполнить свою миссию. Это –война. Тебя так никто не узнает и мы избежим разоблачения. Я почти уверен, что в Ангбанде не моют узников.
Тьелко тяжело вздохнул и склонил голову. Курво измазал его чудесные белоснежные волосы в крови. Они слиплись и стали напоминать грязные вороньи перья, а какого цвета волосы были до того, как стать грязно-алыми, определить было уже невозможно.
Курвл сделал это очень вовремя, потому что в ту же минуту в двери тронного зала вломились орки. Толпа тварей Моргота хлынула из выбитых дверей, разевая мерзкие пасти и изрыгая страшные ругательства и богохульства. Они окружили эльфов и чего-то ждали, нагло ухмыляясь.
Наконец, расталкивая орков из толпы вышел огромный балрог с огненным бичом в одной руке и чёрной секирой, с которой стекала свежая кровь, в другой.
- Наш госполдин будет доволен, - прошипел он, осматривая свою добычу с ног до головы. – В рудниках нужны свежие силы. Связать их, отобрать оружие, заковать в кандалы, надеть ошейники и – в рабскую повозку. Да, и найдите мне этих грёбаных Феанорингов, Сильмарилл вам в задницу!
Балрог без лишних слов развернулся и ушёл отдавать приказы другим отрядам.
Келегорм и Куруфин безропотно дали себя связать. Они были уверены, что во время пути с ними ничего плохого не произойдёт. После слов балрога о свежих силах, братья знали, что чересчур мучить узников до родников не станут.
Но Карантир был не таким покладистым, как Курво и Тьелко. В семье он справедливо считался самым гневливым и упрямым н6олдо.
- Мерзкие орки! Ненавижу орков! – шептал он на квэнья, ожидая своей очереди.
Орки квэнья не понимали, но обратили внимание на слишком разговорчивого эльфа.
- Раб не должен разговаривать! Он – молчать, - произнёс один из тюремщиков на ломаном синдарине, хлестнув Морьо плетью.
- Как смеешь ты, поганое животное, чтоб тебя балрог двадцать раз, не снимая доспехов, коверкать своим грязным языком дивные эльфийские слова! – не сдержавшись, воскликнул Карантир на синдарине и занёс кулак для удара.
Братья уже вывели его из себя, но слова орка стали последней каплей.
Однако, эльф не успел ничего сделать, потому что сзади на него накинулись другие орки. Одного он успел откинуть локтём, второго – схватил за шиворот и швырнул на пол. Но орков было слишком много, а Морьо остался без оружия. У него не было ни малейшего шанса выстоять против тварей Моргота в одиночку. Они накинулись на Карантира, хлестая его бичами, пиная ногами и кусая зубами. Морьо успел увидеть сочувственный взгляды Курво и Тьелко. Но их быстро увели, а Карантир потерял сознание и очнулся уже в подземельях Ангбанда – страшной крепости проклятого Моргота, откуда не было пути назад.
Морьо снова стукнул по полу кулаком, в бессилии кусая губы, а затем прислушался. За стеной, в коридоре, гулко отдавался звук чьих-то шагов. Наконец, кто-то остановился перед его камерой, скрипнул затвор и дверь со страшным скрежетом отворилась.
* huerindo - сукин сын
Глава 2. Ангбанд
В камеру к Карантиру зашли четверо дюжих орков. Двое из них имели при себе плети с утяжелениями на наконечнике, чтобы кнут, при желании палача, мог легко рассечь кожу до кости. Все четверо медленно подошли к эльфу.
Карантир усмехнулся про себя. Неужели столько чести ему, обыкновенному пленнику? А, может, Тьелко или Курво чем-то выдали себя и теперь Моргот знает, что у него в плену трое сыновей Феанора? Нет. Братья не могли предать. Значит… Тогда что всё это значит?
Двое орков с кнутами встали один – по правую, а другой – по левую сторону от Морифинвэ. Те, что были без плетей, протянули отвратительные лапы с длинными грязными когтями к рукам Карантира, собираясь надеть на него кандалы. Эльф с инстинктивным отвращением дёрнулся к стене.
- Давай руки, животное! – произнёс один из орков на ломаном синдарине. – Или твоя пожалеет!
При этом орк показал взглядом на своих товарищей с кнутами, которые исподлобья наблюдали за малейшим движением эльфа.
Морьо хотел было сказать что-нибудь ехидное по старой привычке, но быстро передумал. Во-первых, он не знал, куда его ведут; во-вторых, необходимо было каким угодно способом выяснить, где находятся братья; в-третьих, он понял, что сопротивление бесполезно, а валяться избитым на грязном ангбандском полу – только время терять.