Путешественники двинулись к нему. Медленно, склонив головы и опустив плечи, словно каторжники, сосланные на галеры и смиренные участью своею бичевой. Впереди, выбрасывая длинные ноги из праха, шествовал Белый Охотник, последним, почти не поднимая ног, семенил Граниш. Молчал острослов Итирон, как никогда серьезен был ветреный брат его, не прибег к помощи магии Дъёрхтард, он воспринимал путь к ковчегу за паломничество, кое не до́лжно осквернять облегчением своей доли. Покойно и неторопливо двигались они, и только Орбод нервно покусывал губы и поглядывал по сторонам, глаза его пугала и угнетала бесцветность этого мира, а чуткое сердце предвосхищало беду.
Когда приблизились, стало понятно: не ковчег то вовсе, но рог великого зверя. Присыпанный прахом, он не мог шелохнуться, но безмолвно тянулся к серой хляби небес. О размерах чудовища можно было судить из того, что вся компания уместилась бы в одном только его роге.
— Я не знаток истории, — сказал Амутар, — но предположу, что это и есть тот рог, что трофеем взял себе воин.
— Рог Вологама, — подтвердил Дъёрхтард. — В названии артефакта запечатлелось имя павшего айинъяра, и если мы верно поняли пророчество одного древнего мага, звук этого рога станет знамением больших несчастий.
— А кто убил его? Кто этот воин? — маг пожал плечами. Амутар неопределенно махнул рукой. Резкое движение всколыхнуло пыль с кормы ковчега или рога: белую кость покрывали алые всполохи, рог навеки пропитался кровью зверя. Продолжив стирать прах, наемник прочитал слова, начертанные кровью: — «Один из вас да возляжет здесь».
— Издали он походил на ковчег, на подступах — на рог, но теперь, в особенности после обнаружения этих слов, я скорее назову его гробом, — заметил Нетфёр.
Его сравнение вызвало в памяти остальных древний обычай, по которому павшего воина сплавляли в лодке по реке в последний путь. Рог или гроб очистили от праха полностью, изучили со всех сторон изнутри и снаружи, но иных подсказок к действиям не нашлось.
— Один из нас должен умереть, — ужаснулся Орбод. — И мы должны выбрать того, кто это сделает.
— Никаких выборов, — упредил возможные споры Граниш. — Здесь нужен доброволец и пусть им буду я. — Под недоуменными взорами он взялся за борт, готовый сделать шаг в неизвестность. Но прежде, Белый Охотник схватил его за руку крепче, чем того требовалось.
— Пусть изгнан ты, Граниш, сын Орниша, но семья твоя жива. И я знаю, как зло не звучали бы их проклятья, смерть твоя лишь умножит их горе.
— Я не умру, — пообещал цверг. — Ибо полагаю это испытанием. Хозяин склепа, желай наших смертей, давно бы нас убил.
Однако Белый Охотник стоял на своем и не разжимал хватки, покуда Граниш не уступил. Борут опустился в гроб без промедления и страха, не попрощался и не ждал прощания других. Лежа в полости древней кости, он смотрел в пыльное небо и жалел лишь о том, что в этот час, который может стать его последним, не видит ни солнца, ни луны и звезд над головой. Как скоро мысль эта посетила борута, вертикальный столп ветра низвергся на него, и в кратком порыве этом прозвучало: «Живи!». Но более того ничего не произошло.
— Теперь нет сомнений, — Орбод повторил свою мысль, — кому-то из нас суждено умереть!
Как бы то ни было, но придумать иного не удалось, и теперь уж никто не стал возражать Гранишу. Маленький цверг утонул в объятьях костяной громады. Но ни размеры рога, ни возможная смерть не пугали его, ложась на спину, он думал, какие еще испытания ожидают отряд в других залах. Голос повелел жить. Следующим в гроб пожелал лечь Ракматирон, но старший брат незаметно для остальных придержал его, шепнув на ухо:
— Не спеши, умереть всегда успеешь.
Таким образом, следующими в гроб последовали Амутар, Дъёрхтард и Нетфёр. И каждому из них таинственный властный голос наказывал жить. Рассудив, что выждал достаточно, испытание прошел Итирон, а затем позволил опуститься в гроб брату. Когда Ракматирон вернулся в отряд живым и здоровым, Орбод уже не сомневался, что должен умереть.
— Я не собираюсь умирать! — воспротивился он.
— Тебе что, помочь? — колко осведомился Итирон.
— Я этого не сделаю! Я умру! — от страха глаза его округлились, он задрожал и стал пятиться. Амутар и Ракматирон его удержали.
— Орбод, успокойся, — попросил Граниш. — Никто из нас не считает, что ты умрешь. Мы остались живы, останешься жив и ты, — эти слова немного успокоили наемника. Он обхватил себя руками и, покачиваясь, умоляющими глазами посмотрел на Граниша.