Битва утихала. Немногие выжившие люди пытались сдаться или бежать. Глефор мог только надеяться, что солдаты переживут полководца.
Небо заслонила Ераиль. Она сняла шлем, и собранные в хвост черные волосы спустились за плечами. У нее оказалось строгое острое лицо, с резкими скулами и тонкими бровями, из-под которых смотрели оранжевые глаза, ошибочно принятые Глефором за инкрустацию шлема. Мертвенная бледность кожи и то, как плотно кожа облегала лицо, безошибочно указывали на происхождение воительницы.
— Ты хорошо сражался, — сказала она без тени прежнего веселья в голосе. — И я даю тебе право последнего слова. Какую память ты хочешь оставить для потомков и всех людей?
Глефор смотрел на нее без злобы, не задавался вопросом, почему клинок не убил свою хозяйку. Его взгляд уходил вдаль, за сотни верст, в Тронгарос, туда, где он оставил мать без опоры, а брата без наставления. Они долго ждали, пришел его черед подождать.
— С нами рассвет, — прохрипел он, но не смог выговорить вторую часть лозунга мусотов.
Ераиль погрузила черный клинок в его сердце. На мгновение ей показалось, что Глефор все еще жив, что огня в его душе так много, что он просто не может погаснуть. Никогда. Но застыли глаза и больше не закрывались. Король умер.
Ераиль распростерла руки и улыбнулась, приветствуя солнце.
— Лучший День Рожденья! — задорно произнесла она. — Чтоб я так отмечала каждый юбилей! — затем обратилась к стоящему неподалеку тальинду. — Снимите голову короля и отправьте матери в Тронгарос.
Глава восьмая. Дети снегов
— Что я могу рассказать тебе о вестниках? — вслух размышлял Граниш, продираясь сквозь чащу Плакучего леса. — Мы несем особую силу — дыхание анияра. В каждом предвозвестнике оно проявляется по-разному. Я могу видеть то, что некогда видела земля, Миридис предсказывает будущее, и я не встречал лучшего целителя во всем Яраиле. Что касается Ераиль, она способна поглощать и использовать огонь в своих целях. А ты, Дъёрхтард, как дыхание анияра проявилось в тебе?
— Я маг, этого достаточно?
— Нет, — покачал головой Граниш. — Не думаю. Но ты едва достиг двадцатого лета, так что сила эта должна вот-вот проявиться. Но особенности предвозвестников, — продолжал он после паузы. — Суть инструменты в достижении высшей цели. Я мыслю так: цель наша в защите устоев мира от мракобесия и жителей его от насилия. Мы избраны следить за гармонией и поддерживать порядок. Миридис со мною здесь не согласна, по ее мнению — мы испытание, которое Яраил должен перенести и вместе с тем участь наша испытание для нас самих.
— А как считает Ераиль? — спросил Дъёрхтард, так как цверг, по-видимому, не собирался продолжать.
— Ераиль развила мысль Миридис, но по ее разумению мы не должны отказываться от того, что нам предначертано. Предвестники, как она считает — разрушители мира и она делает все, чтобы осуществить свое предназначение.
— Предвозвестники рождались и умирали, — озвучил свои соображения на этот счет Дъёрхтард. — И мир этого не заметил. Если они и пытались его разрушить, то безуспешно, но если сохранить — им это удалось. Или все проще: две, может, пять тысяч лет назад первые вестники были кем-то вроде старших жрецов в древних общинах. И, например, благодаря большой силе поддерживали порядок Яраила.
— Нет, вряд ли. Издревле рошъярапоклонники боялись предвестников, преследовали, истребляли. Наши предшественники представлялись им угрозой.
— Раз в тысячелетие… может здесь ключ? Почему именно тысяча?
— Для смертных это долгий срок и он лишь подчеркивает важность предвестников. Если такие как мы рождались бы каждые десять лет, то могли создать собственное поселение.
— Как ты нашел меня? — изменил Дъёрхтард направление мысли и озвучил давно вертящийся на кончике языка вопрос.
— А-а, это не я. Это Миридис, она нашла нас всех.
— Но как?
— Об этом ты вскоре сможешь спросить у нее самой. Нам недолго идти.
— Она не могла ошибиться? Никакой особой силы я в себе не чувствую.
— Эта сила в тебе, Дъёрхтард, с рождения. Как же ты можешь судить, каково этой силы не ощущать? Миридис не ошиблась. Она выискивала твою нить в клубке судеб существ, рожденных в предначертанный анияра день так же, как некогда искала и мою судьбу.