– А что, если шумиха в прессе заставит его снова пойти на убийство? – высказался Тейтум.
– Маловероятно. Гловер никогда не проявлял таких наклонностей, – возразила Зои. – Славы он не ищет.
– Я отправлю его фото в СМИ, – решила О’Доннелл. – Также поговорю еще раз с Патриком Карпентером и Альбертом Лэмом. Посмотрим, смогут ли они рассказать мне что-то о Дэниеле Муре или его возможных приятелях. А что со вторым сообщником? С этим бетой?
– Вполне вероятно, у него есть судимость за мелкие преступления вроде кражи или домогательства, – сказала Зои. – Он мог красть странные вещи – например, женское белье, туфли или косметику…
– Это называется кража фетиша, – согласился Тейтум.
– Гловер никогда не свяжется с тем, кто может его выдать или навлечь подозрения. Поэтому сообщник – не сумасшедший и не наркоман. Скорее всего, у него есть какой-то источник дохода, что Гловеру тоже выгодно.
– Я-то надеялась на более точную ориентировку… – О’Доннелл подняла бровь. – В объявлениях по телевизору вы обычно говорите так: «Белый мужчина около двадцати пяти, худощавый, хромает и, возможно, заикается…»
– Не понимаю, почему наш преступник должен хромать и заикаться… – Зои задумалась.
– Мы будем уточнять описание, – заверил Тейтум, – и как можно скорее, пока они не убили снова.
– Снова? – удивилась О’Доннелл. – Думаете, они могут напасть на другую жертву?
– Гловер при смерти. – Зои кивнула. – Он понимает, что его время на исходе, и меньше боится быть пойманным. Пока здоровье позволяет, он будет убивать. О его сообщнике говорить пока рано. Однако он пошел на преступление, чтобы пить кровь жертвы. Скорее всего, он одержим и захочет повторить свой опыт.
– То есть ждать, пока Гловер сам помрет, не будем, да? – попыталась пошутить О’Доннелл.
Зои насупилась. Неужели детектив все пропустила мимо ушей?
– Ждать – непозволительная роскошь, – подчеркнула она.
– Я поняла… – Холли закатила глаза.
– Нужно поставить в известность Манкузо. – Зои посмотрела на Тейтума. – Мы не можем сейчас уехать.
Тот мученически вздохнул.
– Хорошо, я ей позвоню.
– Мы проверим в базе данных ФБР, совершались ли в Чикаго преступления, где у жертвы пили кровь.
– Удачи, – фыркнула О’Доннелл, вставая из-за стола. – В нашем отделе никто на эту базу давно не надеется.
– Если б вы соизволили вносить в эту базу данные по своим расследованиям, раскрывать подобные дела стало бы проще, – процедила Зои.
– Что ж, – возразила О’Доннелл, – я бы так и поступала, если б ваши ребята сделали систему проще, и мне не приходилось бы отвечать на сто дурацких вопросов каждый раз, когда я открываю программу. У меня, знаете ли, не так много времени на расследование. Не успеешь глазом моргнуть, как нужно приниматься за следующее.
Зои наблюдала за уходящей О’Доннелл, прихлебывая шоколад.
– Я ей не нравлюсь.
– Она просто очень напряжена. – Тейтум улыбнулся. – Пойдем?
– Я планирую взять еще один горячий шоколад с собой.
– Не принимай поспешные решения, о которых потом пожалеешь.
– Но он и вправду вкусный!
– Не сомневаюсь. Тогда скорее бери свой шоколад. Нам пора ловить маньяков.
Глава 13
В тот день Гарри Барри торжествовал. В одном из южных районов Чикаго обнаружили огромный склад с кокаином. Новость обсуждали все без исключения, и статья о ней выйдет на первой полосе. И кто же ее писал? Ник Джонсон, старший криминальный журналист в «Чикаго дейли»? А вот и нет! Вторая попытка. Статью писал Гарри Барри! Это у него был информатор среди полицейских, участвовавших в облаве. Это он раздобыл показания свидетелей. Это ему предстоит беседа с адвокатом подозреваемых. А пока Гарри греется в лучах славы, Ник Джонсон со своими посредственными мрачными статейками пусть постоит в сторонке.
Мама часто говорила маленькому Гарри, что злорадство и хвастовство – удел «мелочных людей». Однако он быстро смекнул, что именно мелочным людям достается все веселье. Кроме того, мама тоже не упускала возможности похвастать столовым серебром и тем, что однажды встретила Ричарда Гира. Так Гарри еще в детстве познакомился с лицемерием.
Буквально вчера Ник задирал нос, гордясь тем, что его статью о Кэтрин Лэм процитировали в онлайн-версии «Нью-Йорк пост». А сегодня убийство Кэтрин Лэм больше никому не интересно, в расследовании нет ни единой веской улики. Последний козырь Ника – интервью с отцом жертвы. И, судя по слухам, ему велели сократить текст до трехсот слов. Теперь Гарри мучился дилеммой: стоит ли подойти к столу Ника и поинтересоваться, как у того дела?