— Сейчас! — скомандовала я, и мы рванули из магазина подальше от толпы.
Мы покинули центральную улицу, перебрались на боковые улочки подальше от людей.
Я расфокусировалась. Макс был где-то там, искал меня. Я ощущала, как он разбирает информацию, которая должна быть личной, но, как я теперь поняла, никогда не была личной для людей, контролирующих Глазурь. Я почти чувствовала его разочарование.
Каждый раз, когда мы проходили мимо кого-то, я проверяла, закрывает ли капюшон Этана моё лицо. Когда люди проходили мимо, я выхватывала отрывки их лент: обрывки разговоров, маршруты на карте. Мне повезло, что они были так поглощены собственной жизнью, что почти не обращали на меня внимания.
Я вздрогнула, когда все изображения в моей ленте сменило единственное сообщение.
«ВВЕДЕН КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС. ПОЖАЛУЙСТА, ВЕРНИТЕСЬ К СЕБЕ ДОМОЙ. ПОЖАЛУЙСТА, ВЕРНИТЕСЬ К СЕБЕ ДОМОЙ».
Сообщение исчезло, вернулись ненавистные изображения. Я знала, что все, кто подключен, теперь мирно направились по домам. На улице остались дети, старики и преступники, которые не могут быть подключены. Мы с Этаном теперь относились к ним.
— Я не могу. Мне нужно. Стой, — сказала я. Мои слова были так же разрозненны, как и картинки, которые я получала. Мои ноги дрожали, и я не знала, смогу ли я идти дальше.
— Это безопасно?
Я сбросила капюшон и кивнула.
— Все, кто подключен к Глазури, направляются по домам. Теперь нам придётся прятаться только от камер и полиции.
— Только от камер и полиции, да? Ну, это будет легко, — мрачно сказал Этан.
Он подвёл меня к низкой стене перед закрытым магазином, и я села. Даже через джинсы чувствовалась шершавость кирпичей.
Этан остался стоять, глядя поверх меня. Он молчал, за что я была ему благодарна.
Я глубоко вдохнула и позволила потоку информации поглотить меня. Сначала он казался непреодолимым, но постепенно я начала обретать над ним какое-то подобие контроля.
Это напомнило мне тот раз, когда Зизи брала меня в бассейн, когда я была маленькой. Я чувствовала себя ужасно: я никак не могла заставить свои конечности действовать согласованно и всё время умудрялась наглотаться воды. Зато мне нравилось опускаться на дно бассейна и сидеть там на плитке со скрещёнными ногами. Я оставалась там столько, на сколько мне хватало воздуха, наблюдая, как надо мной проплывают тела. В последние секунды перед тем, как мои лёгкие начинали гореть и я была вынуждена всплывать, я чувствовала себя свободной.
Сидеть там, позволяя информации затапливать меня, по ощущениям было точно так же. В какой-то момент мне придётся выныривать на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Но прямо сейчас, всё более-менее понятно.
Есть темы, которые повторяются снова и снова. Много разговоров о вирусе и о том, что он собой представляет. Но есть и обыденные вещи, как программа ТВ или что люди едят. И секс. Так много секса. Люди смотрят его, думают о нём, транслируют, как сами им занимаются. Я вздрагивала каждый раз, когда видела чьё-то очередное искажённо лицо. Зачем люди это делают? Выкладывают свои самые интимные моменты в Глазурь? Или они не понимают, что за ними наблюдают? Глупый вопрос, подумала я. Конечно, не понимают. Двадцать минут назад я и сама не понимала. Этот тот самый секрет, что мне хотел открыть Логан?
Я подумала о Райане, мне стало интересно, что он сейчас делает.
И я узнала. Перед моим взглядом возникло изображение — лицо Эмми. Я поняла, что смотрю глазами Райана. Эмми кричала, её симпатичное лицо было искажено гневом. Без моего участия включилось автопозиционирование.
«ЭТО ВСЁ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! ТЫ ВЫЛОЖИЛ ТО ВИДЕО. А ТЕПЕРЬ ВСЕ НАЗЫВАЮТ МЕНЯ ШЛЮХОЙ. ХОТЯ ЭТО ТЫ ШЛЮХА, РАЙАН. ТЫ ПОДОНОК!»
Райан закрыл глаза, разорвав нашу связь. Я тоже закрыла глаза, пытаясь избавиться от вида заплаканного лица Эмми. Она всё-таки узнала о видео. Логан был прав. Секретов больше нет. Наши ошибки теперь будут нас преследовать. Шрамы на наших душах будут выставлены на всеобщее обозрение.
Когда я открыла глаза, я увидела изображение девочки на карусели, и я откуда-то знала, что это отец вспоминает прошлое, пытаясь уснуть.
— Кажется, я теперь могу это контролировать.
— Как? — спросил Этан.
— Не знаю. Но когда я думаю о ком-то, с кем знакома, я словно концентрируюсь на их ленте. Теперь уже менее случайно. Но я всё ещё вижу то, что не предназначено для моих глаз. То, что не транслируется для всеобщего обозрения. Как будто я могу…
— Шпионить за ними?
Я не хотела этого говорить, но Этан был прав. Именно это я делала. Будь это информация с дронов, с камер видеонаблюдения вокруг меня или из жизней обычных людей, я вижу всё, что видят они. А раз я могу это видеть, то Макс тоже может.
Картинка смеющейся девочки на карусели сменилась изображением Макса на каком-то рекламном мероприятии. Его слишком белые зубы и слишком широкая улыбка маячили передо мной, как в кошмаре. Я вздрогнула и отвернулась.
— Ты можешь сфокусироваться на любом знакомом человеке? — спросил Этан, беря меня за руку.
— Не знаю. Наверное, — ответила я, снова открывая глаза. Макс всё ещё был здесь.
Этан открыл рот, как будто у него была какая-то идея, и снова закрыл его.
— Что?
Он выглядел неуверенным, словно то, что он собирался предложить, могло оказаться очень плохой идеей.
— Что? — раздражённо повторила я. Я хотела, чтобы это всё ушло.
— Киара? — предположил он, словно боясь произносить её имя. Сначала я была озадачена. Он её даже не знал. Я, конечно, рассказывала ему, что на неё вирус повлиял так же, как на других людей, включая мою маму и того мужчину, что она в коме… а потом я поняла.
— Киара, — сказала я.
Картинка у меня перед глазами изменилась. Я теперь смотрела на потолок. Он был покрыт сияющими в темноте звёздами, случайно разбросанными по белому фону. Среди массы сияющего зеленого я выхватила созвездие Льва. И Кассиопеи. И всё. Потолок в спальне Киары.
— Ориентируется по звёздам, — сказала я.
Этан не переспросил, что я имела в виду. Он снова накинул капюшон мне на голову.
Сфокусировавшись на Киаре, я видела только эти сияющие звёзды. Это было огромное облегчение.
— Это была хорошая идея, — сказала я, утирая слёзы. — Странная и безумная, но хорошая.
Я почувствовала себя самой собой. Мои мысли были более организованны. Я никогда не испытывала такого облегчения. Это было, как лежать на прохладной траве после длительной пробежки.
Этан засмеялся.
— Боже, странная и безумная. Именно то, что мечтает услышать каждый парень.