— Да, но ты же не каждый парень, верно? — сказала я.
Тусклый свет садящегося солнца соединился с сиянием звёзд и осветил его улыбку. Он взял меня за руку и помог мне подняться.
— Мы пришли, — сказал он через пять минут.
Мы остановились перед большим белым зданием с большими двойными дверями и сломанной табличкой, на которой когда-то было написано «Отель Альбион». Сейчас буквы «б» и «т» отсутствовали. Все окна были забиты досками, и, похоже, там никто не жил годами.
— Куда пришли? — спросила я.
— Ко мне домой.
— Ты живёшь в заброшенном отеле? — спросила я, следуя за ним по ступенькам, которые вели с дорожки к подвалу. Мои ноги дрожали, когда я сгибала их, чтобы шагнуть, но я начинала лучше контролировать себя.
— Мы с папой остановились здесь, когда мама впервые выгнала его. Мне здесь вроде как нравилось, — он пожал плечами и отодвинул деревянную доску, закрывающую окно. Я протиснулась в комнату.
Мне в нос ударил запах сырости. В свете, пробивающемся через щели между досками, я смогла рассмотреть плесень, расползающуюся по отслаивающимся обоям, и серые пятна в углах потолка.
— Ты здесь живёшь?
— Пока что, — ответил он, спрыгивая на пол рядом со мной и возвращая на место доску.
— Здесь, ммм… — я попыталась подобрать слова. А затем, напомнив себе о Максе, выдавила: — Здесь уютно.
— Это грёбаная дыра, Петри. Не надо лгать. Просто временная грёбаная дыра.
— Первый раз слышу, как ты ругаешься, — сказала я, чувствуя себя более комфортно от того, что мы оба знаем, что это место — отстой.
— Да, это ты на меня так хорошо влияешь.
Он засмеялся, и я тоже.
Я осмотрела комнату. Это, очевидно, был один из номеров. В центре комнаты стояла двуспальная кровать, здесь была большая тумбочка, а над мини-баром висел маленький шкафчик.
— Хочешь чего-нибудь? — спросил Этан.
— А что у тебя есть?
— Ну, давай посмотрим, — он согнулся и открыл дверцу холодильника. — У нас есть пачка чипсов, которая открыта уже несколько дней, упаковка хлопьев, но нет молока. А, и немного конфет, — он выпрямился, держа жёлтую упаковку с мармеладками.
— Конфеты подойдут, — я протянула руку, и он положил туда упаковку. Я набрала горсть покрытых сахаром конфет, не разбирая, какого они цвета, и засунула их в рот. Сахар попал в мою кровь, и я почувствовала покалывание в ладонях и ступнях. Никогда не пробовала ничего вкуснее.
Я в изнеможении рухнула на край кровати. Она скрипнула под моим весом. Этан уселся на тумбочку и уставился на меня, болтая ногами. Поразительно, насколько исключителен этот парень, сколько он сделал для меня, начиная с момента, когда он помог мне избежать побоев во время мятежа и до этого времени. И почему? Потому что я спасла его от Дэйва Карлтона год назад, хотя теперь я знаю, что он и сам бы справился с Дэйвом и его бандой? Может, всё не так просто?
— Знаешь, тебе опасно находиться рядом со мной, — сказала я. — Не знаю, что они сделают с тобой, если поймают меня.
— Я рискну, — с улыбкой ответил он.
— Знаешь, что странно?
— Помимо всего того, через что мы с тобой прошли?
— Да, помимо этого. Странно, что ты единственный человек, с которым я сейчас в безопасности.
— Почему? Потому что я такой мужественный? — спросил он, ухмыляясь.
Я сердито глянула на него.
— Нет, потому что у тебя нет чипа. Всех остальных Макс может использовать, чтобы найти меня. Даже если они не захотят помогать ему, у них не будет выбора. Но с тобой мне не о чем беспокоиться. Каковы шансы? В Глазури почти миллиард человек. Но не ты.
Он слез с тумбочки, подошёл ко мне, вытащил из упаковки мармеладку и сел рядом со мной. Конфета была в форме какого-то животного, кажется, обезьяны. Он рассмотрел её и закинул в рот.
— Нет. Не я.
Я взмахнула руками вверх, и яркие зеленые и красные конфетки полетели на пуховое одеяло.
— Что? — спросил Этан, наклоняясь, чтобы подобрать сладости.
— Это ты что! Я ничего о тебе не знаю. Ты всё время такой… загадочный. Это раздражает.
— А ты бы хотела знать обо мне абсолютно всё, да? Никаких секретов, как обещает Глазурь. Как обещал тебе Райан? — он зло засмеялся, давая мне понять, что он думает о Райане и его секретах.
Я посмотрела ему в лицо.
— Нет, не всё. Но хоть что-то. Я знаю только, что тебя зовут Этан и ты живёшь, как гриб, — я взмахом руки указала на сырые стены.
— Гриб? — ошарашенно спросил Этан. — Гриб? — теперь его голос звучал весело, а на его лице начинала появляться улыбка. Он закусил нижнюю губу, словно пытаясь не рассмеяться.
— Да, в темноте, как гриб.
Мы засмеялись, и я почувствовала себя так хорошо, такой нормальной. Этан сел рядом со мной, на этот раз ближе, и толкнул меня в бок.
— Ладно, мисс Любопытность, что ты хочешь знать?
Я посмотрела на него.
— Теперь, когда ты спросил, я ничего не могу придумать!
Мы снова рассмеялись. И я знала: это потому, что мы оба напуганы и устали, а я, например, еле сдерживалась, чтобы не заплакать, потому что если бы я начала, то уже не смогла бы остановиться.
Я откинулась на жёсткую кровать, а Этан лёг рядом со мной. Смех постепенно угас. Наши тела находились на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга, и наши руки соприкасались. Я схватилась своим пальцем заего.
— Расскажи мне, как ты здесь оказался.
Я подвинулась, чтобы прислониться к его плечу. Сначала такая близость была некомфортна Этану, но потом он обнял меня за плечи и начал рассказывать.
22
— Мама с папой развелись, когда мне было десять, — сказал он, водя пальцами по моей ключице. — После этого я большую часть времени скакал между ними, как мячик для пинг-понга. Одна неделя здесь. Одна неделя там. Меня это устраивало. По крайней мере, мне больше не приходилось слушать, как они кричат друг на друга.
— Тебе не было сложно? — спросила я. По крайней мере, я живу с одной Зизи, и, даже несмотря на все её странности, мне не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.
Этан пожал плечами, и я оказалась прижата к нему ещё ближе.
— Вообще-то нет. Мне даже нравилось. Это было почти, как иметь две жизни. Но потом папу уволили, и он начал пить. Не пойми меня неправильно. Он не бил меня, ничего такого. Вообще-то, он был классным. Может, даже слишком классным. Он разрешал мне ходить, куда я хочу, и делать, что захочу, если я не будил его, возвращаясь домой.
Пока он говорил, мой фокус на ленте Киары ослаб, и начали прорываться новые изображения. Я видела, как люди пьют, глядя в стаканы с золотистой жидкостью, надеясь найти там какие-то ответы. Я прыгала от одной ленты к другой, словно камень по озеру.