Пришло время определяться. Заваруха на рынке взбудоражила стражу и тайных хозяев в разветвленных катакомбах. Рано или поздно к нему придут с вопросами или перехватят при очередной вылазке за едой. Пора уходить из города. Чем больше Глэд размышлял, тем больше ему хотелось снова повидаться с маленьким представителем Огненного Народа. Чтобы не говорил гном про избранность, но отнесся он к нему более чем доброжелательно. Может быть, получится укрыться где-либо в их землях, устроиться подмастерьем или еще кем-нибудь. Главное – выиграть время. Время, необходимое для тренировок необученного к бою тела. Время, необходимое на сбор информации. Информации, которая должна привести его к тому, кто заварил эту кашу, кто отдавал приказы верному наемнику и приволок Глэда сюда, в этот мир.
– Твой человек убил мою женщину. Но приказ атаковать наверняка отдал ты, и только ты, – шептали беззвучно губы. – Простите, братья с севера и юга, я не пойду в ваши земли к вашим народам. Я пройду через земли орков на север, подальше от войны. Надеюсь, там я смогу затеряться, подобно песчинке на дне моря. Бедолага Рыбак немало рассказал мне о частых поездках с контрабандой к дальним поселкам у границы. Я помню, какими тропами они ходили и как договаривались с караульными о проезде. Мой должник Тортоман не смог умолчать про горшочек с запасами звонких монет на черный день. Этого мне хватит на ходкую клячу и продукты в дорогу. Завтра вечером этот город забудет о безглазом человеке. Хватит, достаточно я съел местных крыс, пора и честь знать…
Глэд осторожно выбрался по узкому лазу под бревенчатый пирс и застыл там, вдыхая соленый воздух и вслушиваясь в редкие голоса на дремлющих в порту кораблях.
– Я не хочу на юг. Там есть что-то, от чего мой брат-эльф сходит с ума. Я не хочу на север. Что бы не говорил Хар четвертый, ящеры скорее скормят меня крокодилам, чем помогут хоть в чем-нибудь. Слишком долго они враждуют с людьми, оттесняющими их вглубь болот. Против отряда они не выступят, а одиночку с удовольствием отправят в мир иной. Остается лишь надеяться, что оркам сейчас не до меня, и по опустевшей степи я сумею пробраться к дальним горам. Громыхатель помнит несколько троп, ведущих к ним. Пусть мне повезет, и я найду эту дорогу…
Глэд с тоской обхватил руками голову.
– Проклятые боги, я даже не знаю, кому и как помолиться, чтобы мой путь сложился удачно. Кто поможет маленькому человеку, который запутался в этом жестоком мире?…
Глава 8. Фигуры на доске.
Искуcство переставлять каменные фигуры на раскрашенной доске возникло задолго до возврата Южной Империи на отвоеванные у нее земли. Считается, что эта игра воспитывает разум, тренирует находчивость и готовит полководцев к будущим сражениям. Но тогда невозможно объяснить, почему эта игра получила такое распространение среди бедняков и купцов. Тем более невозможно объяснить, почему они стали играть в нее на деньги.
Вода с жадным шипением приняла в себя багровый кусок металла, забурлила и обдала паром кузнеца. Через пару мгновений он достал быстро темнеющую болванку и осторожно положил на окутанное фиолетовыми всполохами блюдо. Понаблюдал и взял второй кусок, грязно-серый в отсветах пылающего горна.
Только так с давних времен рождается старое оружие, способное оборвать жизнь не только людей. Только так – через безумный в плавящей ярости огонь, через всепроникающую воду и через слитую воедино магию этого мира. Древнее серебро еще помнило прошлые века, когда все живое могло призвать тайные силы природы, уступающие в наши дни натиску серой обыденности. Современные руды и металлы уже начисто лишены дара хранить в себе грань между возможным и невозможным. Только одна радость осталась старому кузнецу – дать жизнь крупицам былого величия холодных металлов, правивших бал в битвах давно ушедших эпох. Кузнец надеялся создать лучшую и последнюю в его жизни вещь: доспехи и оружие к ним, достойные минувших героев, достойные породить нового героя. Породить, или убить, если он окажется неспособным принять их как должно.
Старый Ворон разогрел на углях заготовку, пару раз позвенел ей о наковальню, потом с улыбкой мерно стал опускать тяжелый молот на податливый металл:
– Боюсь, нам придется тащить его на себе, – маленький орк недовольно щурился на заходящее солнце, красящее в багровые цвета раскинувшийся у вздымающейся каменной стены лагерь. – Эту облезлую лошадь полощет уже больше получаса.
Огромный старый шаман флегматично пососал трубку, окутав себя клубами неприятно пахнущего дыма. Почесал пятерней седые заплетенные пряди, спадающие обильно с затылка и улыбнулся.
– Ты все завидуешь, что из вас пятерых Хранители не пожелали выбрать для беседы ни одного. Только Дикий пришелся им по нраву.
– Он – чужак! Он не гонял в степи наших кобылиц, он не пел со мной у кланового костра! Мне он – не нравится!
– И что? Многоголовый приказал взять его, а я не обсуждаю приказы вождя. Если ты хочешь заняться этим, то делай это подальше от меня. Мне дорога моя шкура и я не желаю старым любимым черепом украшать очередной столб на кладбище.
– Наш любимый вождь не вечен, не забывай это! Скольких уже зазнаек пережил Совет шаманов? Десятки их сгинули, а мы помогаем нашему народу из поколения в поколение…
– Да, помогаете. Особенно хорошо вы стали помогать после того, как вожди лишили вас личных табунов. А сколько бубнов осталось без хозяев после той кровавой зимы – не перечесть. Крепко тогда вас проредили… – и очередной клуб дыма закувыркался к быстро темнеющему небу.
Маленький собеседник недовольно засопел, теребя обильно украшенный ракушками пояс.
– Нас? С каких это пор старый шаман вроде тебя, делит братьев по ремеслу на своих и чужих?
– С той поры, как получил имя, – лапа с трубкой лениво отмахнулась от налетевшей мошкары и вернулась назад. – Это тебе, с молодых когтей изучающему у бабок и дедов азы мастерства – было что терять. А я такой же пришлый, как этот Дикий молодой вождь, что сейчас блюет кровью у тех камней. Только я пришлый для вашего шаманского совета, мечтающего вернуть утраченную силу. А он пришлый для всех наших Разделенных племен. Хотя, после этого лета Разделенных не будет. Ни Разделенных, ни Диких. Будут лишь орки. Если переживут зиму.
– Нас так легко не сожрать!
– Да, Колотун, ты прав. Мы еще покусаемся. Благо, Хранители договорились с гномами об оружии для нас и нежити. Добрая броня и стальные мечи – вот что нам сейчас нужно.
– Не-е-е-е-ежить… – Колотун поморщился. – Видел я их в деле. Мало того, что без должной магии эта куча костей рассыплется, не добежав до противника. Так ведь и бойцы из них никудышные, любой из наших щенков раскидает сотню этих еле ковыляющих болванов.
– Не путай остатки людей, которых оживляли на потеху на больших играх и тех воинов, что поднимут в городе Павших. Это раз. К нам идут две тысячи лучших молодых бойцов от ящеров, способных опрокинуть закованных в сталь баронов. Это два. Мы ответим сталью гномов на сталь людей. Это три. С помощью Хранителей мы выстоим.
– Да-да, это четыре. И пять и шесть. Я умею считать. Но что мне делать с этим Диким, с которого шерсть просто сыплется! Меня от него мутит…
– Терпи, – старый шаман обстоятельно выколотил трубку о ближайший валун. – Недаром мы с тобой уже столько лет вместе. Ты единственный из зазнавшихся потомственных болванов, который способен терпеть инородцев.