Тут я тоже взглянул на жену и повелительным тоном распорядился:
— Принеси-ка нам по рюмашке!
Чуть поколебавшись, жена отправилась на кухню, а я изобразил из себя заказчика, у которого денег куры не клюют.
— Заплачу, сколько запросите, если вам и в самом деле удастся поправить крышу.
Здоровяк махнул рукой. Ружье он прислонил к стене.
— Не в деньгах дело, — сказал он.
— Тратиться вам совсем не придется, — подтвердил Яраба. — Были бы только стройматериалы да время…
Жена вынесла стаканчики с палинкой, и я с удовлетворением отметил, что меня она не обошла тоже. Умница, не иначе сообразила, что без магарыча дело не сладится.
— Мы с ним были школьные товарищи, — повторил Яраба, не сводя восхищенных глаз с угрюмого здоровяка. — Правда, я потом пошел по лесничеству, а он — в тюремные надзиратели, но на пару у нас любая работа спорится, за какую ни возьмись.
Надзиратель не стал выслушивать разглагольствования своего приятеля; медленным жестом он поставил на поднос полный стаканчик и полез на чердак. Немного погодя он вернулся и сказал Ярабе:
— Надо бы акацию. И какую посуше.
— Будет сделано, — мотнул головой Яраба.
— Тогда я… готов дать задаток… — засуетился я, решив, что, если дать им денег, они потом не увильнут от работы. Правда, тут же мелькнула мысль: а скольким крестьянам я уже вручал задаток, и все же они оставили меня с носом, впоследствии даже и словом не упоминая о полученных деньгах. «Нет, эти люди не чета тем проходимцам, — подбадривал я себя, — они все же на государственной службе состоят».
— Деньги тут не понадобятся, — отверг мое предложение Яраба. — Время — вот в чем загвоздка. — Он указал на приятеля: — Ему легко, он уже на пенсии. — И после некоторого размышления добавил: — Да ладно, как-нибудь выкрутимся.
Теперь уже и пенсионер-надзиратель опрокинул свой стаканчик.
— Главное, чтобы материал был на месте, — сказал он, разглядывая дно пустого стаканчика.
Мы еще в Пеште мечтали, как развесим в своем загородном доме картины по стенам, чтобы наше жилье выглядело обжитым и уютным. Я накупил гвоздей пяти разных видов и два молотка, и как только Яраба с приятелем отбыли, я приступил к развешиванию картин.
Занятие это приятно настраивало на мирный, безмятежный лад, и я даже мурлыкал какую-то песенку себе под нос, пока с тщанием опытного мастера намечал для каждой картины подходящее место. Это были семейные портреты, в основном одинакового размера, и икона, приобретенная мною во время путешествия в Болгарию, так что расположить их в симметричном порядке не составляло труда, но я не жалел времени и сантиметром вымерял необходимые пропорции.
— Повезло нам с Ярабой и этим его приятелем, — сказал я жене и сунул в рот несколько гвоздиков — точь-в-точь как делали сапожники во времена моего детства.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, — предостерегающе заметила жена.
— За деньгами они явно не гонятся, не то что бригадные шабашники. Те наверняка ободрали бы как липку, а эти, видишь, задаром подрядились.
— Даровая работа дороже обходится, — возразила жена с чисто крестьянской мудростью, тем самым выказывая свои способности к быстрой акклиматизации.
Я вбил в стену гвоздь и повесил картину, которая тут же свалилась. Выпал гвоздь, и вместе с ним отвалился кусок штукатурки.
— Возьми гвоздь побольше, — посоветовала жена. — Этот короток, захватывает одну штукатурку, картина на таком не удержится.
— Сам вижу, — огрызнулся я и выбрал гвоздь покрупнее.
Место, испорченное выпавшим гвоздем, не радовало глаз, и я облюбовал для нового гвоздя нетронутую белую поверхность. Я сильно ударил по шляпке, от нее отлетела искра и пошел дымок, гвоздь тут же выпал. За ним шлепнулся на пол очередной кусок штукатурки.
— А этот гвоздь слишком велик, — определила жена.
— Черт бы его побрал! — озлился я. — Стена будто каменная, ни один гвоздь не берет. Разве что попробовать где-нибудь в другом месте…
Я облюбовал новое местечко на стене, но результат оказался столь же безуспешным.
— Опять ободрал штукатурку! — раскричалась жена. — Решил все стены исколупать, что ли?
— А что прикажешь делать? — завопил и я в бессильной ярости.
— Знаешь, — заговорила жена более спокойным тоном, — пожалуй, надо вбить гвозди в балку.
— Тогда все картины будут болтаться под самым потолком.