— Ну что, пойдем?
Мужчина кивнул.
— Будь мужественна, дитя мое. Господь — наш пастырь, и не о чем беспокоиться.
Они ушли, ступая прямо по «траве Джорджа», примяв несколько молодых ростков.
Отелло скрипнул зубами.
— Я просто счастлив, что этот господин не мой пастырь.
Все кивнули.
— Прежде чем она продаст нас мяснику, я смоюсь, — решительно сказал Моппл.
Все удивились. Моппл не отличался смелостью. Но он был прав.
— А я прыгну со скалы, — заявила Зора. Все знали, что Зора втайне надеялась, что принадлежит к числу избранных небесных барашков.
— Вы останетесь здесь, — мягко сказала Мисс Мапл. — По крайней мере теперь мы знаем, что такое завещание. В нем указано, кому теперь будут принадлежать вещи и овцы Джорджа.
— Да, он оставил его у какого-то риса в городе! — добавила Хайде. — И он скажет Длинноносому, что Джордж никогда не продал бы нас мяснику!
Они немного успокоились.
— Надеюсь, они его скоро найдут! — добавила Лейн.
— Джордж не ягненок, — сказала Хайде.
— Он назвал женщину «дитя», но она слишком стара, чтобы быть его ребенком, — сказал Моппл.
— Он соврал, — сказал Отелло. — Длинноносому не нравился Джордж, ни чуточки. А мне он тоже не нравится. И тот господин, о котором он говорил, тоже.
— Это он забрал себе Джорджа! — вставила Хайде. — Вот что случилось. Они сражались сначала словами, потом мечом. Но здесь не оказалось меча, поэтому он взял лопату. Длинноносый почти признался!
Моппл согласился.
— Наверное, они поспорили из-за порядка. Джордж был не очень-то аккуратен, разве что огород содержал в порядке…
— Теперь нам первым делом нужно выяснить, кто такой Господь.
Мисс Мапл скептически посмотрела на него.
— Этот господин — ягненок, — произнесла вдруг Клауд.
Все с удивлением посмотрели на нее. Но и сама Клауд, казалось, была поражена не меньше.
— Он пастырь, пастух, — возразила Хайде. — И плохой пастух, куда хуже Джорджа.
Клауд потрясла головой:
— Нет-нет. Он другой. Если б я только могла вспомнить…
Клауд пристально смотрела на траву под копытами, но овцы видели, что думает она совсем о другом.
— Этот мужчина в черном… я его знаю… Он был уже однажды на нашем лугу, правда, давно. Я была еще ягненком. Джордж держал меня на руках, он как раз обрезал мне копыто. Все пахло… землей и солнцем… и летним дождем. Такой хороший запах и потом… сразу горький. Я сразу почуяла, что Джордж не любит этого мужчину. Мужчина хотел куда-то пригласить Джорджа, но голос у него был недружелюбный. Он хотел благословить скотину. Я не знаю, что такое «благословить», но прозвучало это именно так. Я поняла, что скотина — это я. Джордж как-то раз назвал меня так, когда я не хотела сидеть тихо. Я испугалась. А Джордж засмеялся. «Если ты имеешь в виду Хэма, то его ты благословляешь каждое воскресенье», — сказал он. Тот, второй, очень разозлился. Не знаю, что еще он там говорил, но что-то про Господа и про то, что он будет отделять овец от козлищ.
Овцы возмущенно зашумели.
Клауд снова задумчиво уставилась на пучок травы. Только когда Зора мягко ткнула ее носом в бок, она тихо продолжила:
— А потом Джордж тоже разозлился. Он схватил меня и сунул Длинноносому в руки. «Благослови эту скотину», — сказал он. От того, другого, плохо пахло, и мне стало страшно. Он не знал, как следует со мной обращаться, но все же забрал меня с собой. Его дом самый большой в деревне, высокий и остроносый, как и он сам. Он запер меня в своем саду. Совсем одну. Там была яблоня, но он ее огородил, и яблоки просто гнили на земле.
Овцы опять возмутились, а Клауд задрожала.
— Потом вдруг в дом пришло много людей. Шум был страшный, но Длинноносый говорил громко, и слышно было каждому. «Приветствую вас в доме Божьем!» Вот что он сказал.
Клауд на минуту умолкла.
— Значит, Бог, вот как его зовут, — догадался Сэр Ричфилд.
У Отелло на мордочке появилось странное выражение.
— Бог?
— Наверное, — неуверенно произнесла Клауд. — Но я все больше и больше убеждалась, что они поклонялись какому-то ягненку, ягненку особенному. Они называли его «Господь». А потом я услышала музыку… Мне показалось сначала, что включили радио. Но это была другая… странная… Я огляделась вокруг и страшно испугалась. На стене висел человек, голый человек, и хотя у него было много ран, из которых текла кровь, запаха крови не чувствовалось…
Она задрожала и не хотела больше вспоминать.
— И в него воткнули лопату, да? — с глубокомысленным видом спросил Сэр Ричфилд.
— Он очень могущественный, — продолжала Клауд, справившись с волнением. — Все падали перед ним на колени. И он сказал, что «все видит».