Больше ничего, ваша милость, — ответил Злотарь. — Сдал парня в «овцы» и уехал из города.
Значит, маг золотой совы приезжал в Лондейл только для того, чтобы сдать этого чужемирца в смертники, — задумчиво произнес Седрик. — Чем же он его так разозлил?
Вполне возможно, что какой-нибудь мелочью. — Злотарь пожал плечами. — Ронин славится своей непредсказуемостью. Этот маг может простить удар кинжалом и в то же время за брошенный в его сторону косой взгляд способен годами преследовать и издеваться. Если бы парень достал его серьезно, он бы его простил или убил сразу. А так… Впрочем, если вашей милости угодно, мы можем это выяснить.
Не нужно, — отмахнулся Седрик после недолгого раздумья. — Вряд ли для нас это сейчас важно. Из-за чего он здесь оказался, не имеет значения. Меня больше интересует, можно ли на него положиться.
Можно, — не задумываясь ответил глава городской тайной службы. — Парень имел желание и возможность уйти из королевства после поражения на Мальве, но вместо этого вернулся в Лондейл. Честный, открытый, способен повести за собой людей. Впрочем, — усмехнулся Злотарь, — вы и сами в этом уверены. Иначе не доверили бы ему западные ворота.
С чего ты взял, что я поставлю его на западные ворота? — заинтересовался Седрик.
Вдобавок к трем линейным сотням вы приказали ему сформировать полноценную сотню арбалетчиков и пул тяжелых мечников, — невозмутимо ответил Злотарь. — Значит, в полку будет почти четыре с половиной сотни щитов. Остальные восемь ополченческих полков — обычного размера. Следовательно, на полк сэра Рустама будет возложена особая задача, и самая вероятная — это оборона ворот.
А почему именно западные?
Ну это просто, ваша милость. На северных уже стоят мечники из Лансье, восточные охраняют лондейлские коронные. Остаются лишь южные и западные ворота. С юга у самых ворот протекает Ливр, а седьмой ополченческий формируют по возможности из рыбаков, хорошо знающих реку. Отсюда вывод, — подытожил Злотарь, — западные ворота.
А ты непрост, — похвалил его Седрик и посмотрел на него впервые с начала этого разговора. — Вот только если ты так умен, то почему еще не произвел ни одного ареста? Неужели некого?
В городе выявлены две боевые группы по семь бойцов в каждой и агент, их завербовавший. Выявлены еще четверо информаторов, один из них служит в этом дворце. — Круглые голубые глаза посмотрели на маршала с деревенским простодушием, словно не выявленных злоумышленников перечислял Злотарь, а зловредных жуков, пойманных на своем огороде.
«Этому палец в рот не клади, не просто руку до плеча оттяпает, а еще и досконально разжует, попутно рассказав в подробностях, из чего она сделана. Достойный ученик своего хитромудрого начальника», — подумал Седрик, а вслух спросил:
И почему же вы их не взяли?
Все они люди, ваша милость, а в городе работает и кто-то из измененных эльфов. Пока не выйдем на них, аресты преждевременны. За всеми выявленными ведется наблюдение, как только выявим координаторов, хотя бы одного, будем брать.
— А если боевые группы пойдут на диверсию? — поинтересовался Седрик.
Злотарь наивно заморгал и неожиданно жестко ответил:
Если работать будут по-крупному, придется брать. Если же по мелочи, не тронем, пускай пакостничают.
Вот оно, значит, как? — прищурился Седрик.
Именно так, ваша милость, — твердо ответил Злотарь. — Конечно, при условии, что ваша милость не прикажет обратного.
Седрик задумался, потом решительно произнес:
Нет. Продолжайте работать по своему усмотрению. Но обо всех так называемых разрешенных диверсиях я хочу знать заранее.
Слушаюсь, ваша милость, — качнул головой Злотарь.
И еще, — добавил Седрик, — продолжайте держать капитана третьего ополченческого под своим присмотром. На всякий случай, чужемирец есть чужемирец…
Я могу говорить с вами откровенно, господин капитан? — Голос Дайлина звенел от обиды.
Рустам демонстративно огляделся по сторонам:
Дайлин, здесь нет никого, кроме нас, а мы с тобой друзья как-никак. Поэтому оставь этот официальный тон и говори запросто.
Хорошо, — парень криво усмехнулся, — скажу запросто. Я хочу спросить у тебя, друг. Разве я дал тебе повод усомниться в моей смелости? Может, я где-то не справился или тебе показалось, что я струсил? Так ты скажи, скажи прямо. Вместо того чтобы делать это исподтишка.
А, вот ты о чем, — помрачнел Рустам.
Да, именно об этом, — вскинул голову Дайлин. — Я всегда восхищался тобой, Рустам, тобой и Гартом. А вы… вы…
Голос парня сорвался, и Рустам закончил вместо него:
А мы подло и низко засунули тебя в хозотряд. Это ты хотел сказать?
Да! — воскликнул Дайлин, покраснев от незаслуженной обиды. — И это было и в самом деле подло и низко.
Рустам тяжело вздохнул и пожалел, что Гарта в эту минуту нет рядом, хозотряд был его предложением, и было бы только справедливо расхлебывать эту кашу вместе. Впрочем, вздохами делу не поможешь.
Дайлин, присядь. — Рустам указал на стул.
Спасибо, я постою, — обиженно отказался парень.
Присядь, я говорю. — В голосе Рустама прорезалась твердость.
Дайлин покосился на него и сел, невидяще уставившись в мутное, дешевое стекло окна. Рустам встал из-за стола и, придвинув стул, сел рядом с другом.
Дайлин, у меня в этом мире нет никого ближе тебя и Гарта.
Поэтому ты меня и засунул в хозотряд, — усмехнулся парень, — чтобы уберечь от опасности?
Рустам не стал отвечать, ведь пришлось бы ответить положительно, а это только усложнило бы разговор. Вместо этого Рустам невозмутимо продолжил, словно и не было этого вопроса:
И полностью довериться я могу лишь вам двоим. Полк только формируется, и хозотряд самая необходимая и наиболее загруженная работой сотня на это нелегкое время. У меня чертова туча дел, и я не хочу вдобавок еще тратить драгоценное время на постоянные проверки тыловой службы. Чтобы этого избежать, у меня было лишь три варианта: первый — командовать хозотрядом лично, что, как ты понимаешь, само по себе абсурдно; второй — назначить на это место Гарта, а потом покончить с собой, будучи не в состоянии справиться с полком без его помощи; и третий — положиться на тебя и получить возможность хоть изредка спать спокойно, будучи уверенным, что за моей спиной ничего не растранжирят и не разворуют. Я выбрал третий вариант, как наименьшее из зол…
И сделал из меня тыловую крысу! — перебил его Дайлин.
Во время боя твоей сотне нужно будет переквалифицироваться в санитаров, что тоже весьма небезопасно, — попробовал Рустам привести еще один веский довод.
Ха! — усмехнулся Дайлин. — И ты думаешь, что я тебе поверю? Я боевой унтер-офицер! — воскликнул он, вставая с места и все больше распаляясь. — И эти нашивки я, как и Гарт, заработал кровью! И не собираюсь отсиживаться в безопасном месте среди ущербных и калек…
Да с чего ты решил, что твое место будет безопасным?! — вскочил и Рустам, тоже разозлившись. — И с чего ты взял, что я буду препятствовать обучению твоей сотни боевым ухваткам?! Напротив, если бы ты взял на себя труд меня выслушать, то услышал бы приказ — обучать хозотряд наравне с линейными сотнями! Или ты думаешь, что в такой сложной обстановке целая сотня будет бить баклуши, когда рядом сражаются их друзья и братья?!
Что ты сказал? — удивленно переспросил Дайлин.
Что слышал! — отрезал разозленный Рустам. — Твоей сотне прямой приказ — все свободное время посвящать воинским упражнениям. И в то же время это не должно отражаться на хозобеспечении полка, за что отвечать тебе лично. В бою вы будете нашим резервом и вступите в схватку в самый тяжелый для полка момент. Приказ понятен?!
Да, сэр! — радостно гаркнул приободренный Дайлин. — Разрешите выполнять?!
Выполняйте! — бросил Рустам, переполняемый противоречивыми чувствами.
Уже в дверях Дайлин обернулся и, блеснув влажными глазами, сказал:
Спасибо, Рус. Ты настоящий друг.
Да ладно, иди уже… — отмахнулся Рустам, через силу улыбнувшись.
После ухода Дайлина он некоторое время постоял у стола, бездумно перебирая лежащие на нем предметы, затем, словно очнувшись, позвал: