— Вы уж простите, но неподтверждённые слухи, я распускать не собираюсь, — скрестив руки на груди и задрав голову, сказал Умика.
— Говорят, история с бывшим директором не чистая, — сказала Кику.
— Этот псих угрожал разделаться с его семьей. Я же вам говорю, — Изяо ударил себя ладонью по лбу. — Ёбн*тый на всё голову!
— Изяо!
Погруженный в свои мысли, Ямато слушал одним ухом. Вся эта поднявшаяся шумиха не сильно его беспокоила, хотя в целом он понимал — дело на самом деле серьезное. Во всяком случае, оказалось, что занятия во всей школе отменили впервые за весь учебный год. Прежде они могли не состояться из-за болезни учителя и отсутствия подмены, хотя и там находились решения: сдваивали классы или отправляли на внеочередную свободную тренировку в зале, в конце концов включали исторические фильмы.
Потихоньку стали всплывать и предполагаемые последствия объединения школ под руководством господина Хосимы. Собравшихся в классе девчонок было в два раза меньше, чем парней, но завизжали они в разы громче. В отличие от лояльных к девушкам школ, которые понимали и принимали, что большинство их учениц пришли, чтобы получить корочки, господин Хосима топил за равноправие полов. Ученицам Нобу Гакки, привыкшим к поблажкам, вряд ли придется сладко.
— Хотелось бы понять отношение господина Хосимы к женскому полу, — сказала Умика. — Ведь его взгляды на обучение…
— Говорят, он заставляет девочек драться с мальчиками во всю силу, а если те отказываются, то сразу отчисляет, — перебила Умику испуганная Кику.
— Вам пизд*ц, бабы! — заключил Изяо, и тут его даже Умика не отчитала.
Во всей этой ситуации защищенной оставалась только Харука. С третьим разрядом на первом курсе она могла не только постоять за себя, но и заткнуть кого-нибудь из Катсу Гакки. Если, конечно, она найдет в себе моральные силы…
— Ты чего молчишь, Чоу?!
— А? — Чоу подняла голову, и по её растерянному выражению одноклассники поняли, что она всё прослушала.
— Что с тобой?!
— Что, что…, - встрял Изяо. — Чоу хорошо. У Чоу — папа… Ей, в отличие от нас — бомжей подзаборных — нечего бояться.
С чего это её так замкнуло, подумал Ямато. Они ведь даже не подрались. Ну сбил он ему кепку, а её поставил на место. Разве это должно так ошарашить? И тут Ямато вспомнил накаченного первокурсника на уроке физической подготовки. В школах боевых искусств, кажется, вообще было за гранью разумного, когда младшие перечили старшекурсникам. Возможно, он немного и перегнул палку, но выхватывать от придурка на ровном месте, зомбированного коленками Чоу, Ямато не собирался.
Отключив фон голосов одноклассников, Ямато достал блокнот, перевернул его лицевой стороной к столу и открыл последнюю страницу. Просматривать не принадлежащие ему записи, особенно человека, который ему понравился, Ямато так и не решился. Но раз последняя страница уже была вскрыта, то её можно. На пустом листе было написано всего одно слово: «Мила». Не такое уж и редкое имя. Пускай, не часто встречается в Японии, всё равно это не повод сходить с ума… если… если бы не рисунок, стоящий рядом. Синей ручкой там был нарисован кружок, внутри которого парила на облачке женская туфелька. Увидев это рисунок снова, Ямато погрузился в воспоминания.
Это была их вторая ночь вместе. Гудзима не запрещал связи между членами клана, но Мила относилась к этому с осторожностью. Тогда Ямато думал, что дело в нем. Рядовой боец обычного звена спит с помощницей главы клана. Временами у него проскакивали мысли, что она просто его стесняется. Но после увиденного на записи вопросы отпали. Ему было неважно, какие дела вела Мила с Отшельником, и что её связывало с Кислотными Князями, зато теперь стало понятно, что её мотив — оставить их отношения в тайне — предназначался только для одного — обезопасить Ямато. Играть в такие игры за спиной Гудзимы это… И всё равно Ямато попробовал бы всё исправить. Смерть Фина и Фолли, последующая казнь Баркера могли стать отличной причиной для того, чтобы Ямато ушёл из клана. На нём не было вины. Он сделал всё, что и должен был, и подобное случалось довольно часто. Когда звено рушилось, его остатки часто становились непригодными. Ушел бы он, а за ним, со временем, ушла бы и она…. С Гудзимой подобное не могло длится долго.
Они лежали на большой кровати в президентском номере отеля «Вишня». Они насладились друг другом три раза. Обнаженные, обессиленные, счастливые. Ямато погладил её по спине и опустил руку на бедро. В месте, где остался отпечаток полоски трусиков, была татуировка. Круг, внутри которого на облачке летела женская туфелька. Тогда Мила была расположена к разговорам, хотя прежде всегда меняла тему. Он и сам догадывался, Мила подтвердила. Она закончила школу «порхающих каблуков». Место это считали наполовину выдуманным, а истории о нём расползались, трансформируясь из жестоких сказок в холодящие ужасы. Мила говорила об этом без охоты и дала понять, что вынесла оттуда не только силу и знания, но и множество травм.