— Спарринг между мной и тобой?
— Я надеюсь ты…
— А что такое торс? От сюда до сюда? — Ямато показал параллельными ладонями отрезок.
— Слушай сюда, необразованный ты…
— А руки считаются торсом?
— О, господи!
— Двадцать секунд уже начались? — спросил Ямато сделал обманный удар левой и подсек Куроду по опорной ноге.
Учитель Камато сделал рука-лицо и ушел с тренировочного ковра, забыв надеть кеды. Курода восстановил равновесие и побелел от злости:
— Ах так! Стандартный, две минуты, полный контакт, начали!
В бою время замедляется. Две минуты полного контакта длились как все пятнадцать. Курода оказался неплох. Выдержка, выносливость, работа без эмоций. Ямато не попал по нему ни разу, хотя не особо и старался. Куда больше его интересовали возможности второкурсника. И пускай Курода сражался не во всю силу, Ямато пропустил лишь один болезненный лоукик и прямой пяткой в грудь. Остальные несколько десятков ударов он заблокировал либо уклонился. Курода был действительно неплох, и черт знает, как прошел бы бой, сражаясь они оба в полную силу, но всё-таки он был пустым. Он знал: как двигаться, как дышать, где сэкономить силы, когда надавить. Знал, как словить противника на контратаке или догнать на отходе. Понимал, как работать с собственным весом и показывал почти идеальную технику ударов. Курода делал все технически идеально, выжимая из своего тело максимум возможного, но он не пользовался тем, что делало настоящих бойцов бойцами. Впервые за время пребывания в новом теле Ямато это уловил. Вибрация. Словно до предела натянутый металлический трос от таза до ступни. Мощь этой вибрации. Она измеряется не сотнями и не тысячами дурацких очков силы — десятками тысяч. Ямато чуть не сделал глупость, позволив себе разорвать этот трос и высвободить силу его натяжения. Это могло закончиться плачевно для них обоих.
Мужская раздевалка походила на дежурный травмпункт в субботнюю ночь, ближайший к клубу, известному постоянными потасовками. Лопоухий чесал бордовое ухо и проверял — как сильно шатается передний зуб. Изяо с сочным фингалом под левым глазом хихикал, поглядывая на себя в зеркало. В умывальнике кто-то сморкался, прочищая забитый кровью нос. Ухажера Кику Ямато и вовсе не сразу узнал. У того столь сильно разбухала верхняя губа, что он стал схож с рыбой. Удивительно, но парни чувствовали себя хорошо. Они молчали, редко улыбались и облегченно вздыхали ещё одному пережитому дню во втором секторе. И только Тоши сидел на лавке прижавшись спиной к стене и смотрел в никуда. У него была перебита переносица и сбиты костяшки на правой руке. Спортивные штаны разорваны по шву от ступни до колена. Правый рукав задрался, показывая гематому на плече рядом с черной татуировкой. Ни с того ни с сего Тоши вдруг вскочил, накинул школьный пиджак поверх спортивной одежды, взял рюкзак и вышел из раздевалки.
— Второкурсники, конечно, жестят, но с этим я бы лучше не связывался, — сказал Лопоухий, посмотрев вслед Тоши в закрытую дверь.
— Ну шним они на шамом деле палку перегнули! — пошлепал мутантской губой ухажёр Кику. — Ладно лупить для вошпитания, но отбирать вешши, уше перебор!
— Я однажды у Тоши ручку взял и отдавать не хотел… А-а-а! — вскрикнул Изяо, притрагиваясь к заплывшему глазу. — Так мне голова потом два дня болела, а как только отдал — всё нормально стало. Так это была обычная ручка, а тут — браслет!
— Видели, как он кидался на этого кривоногого?! — Лопоухий согнул пальцы, изображая когти хищника. — Не хило он дорожит этим браслетом! Если б ему хватило сил, он бы его не только отмудохал, но и горло перегрыз!
— О, Ямато, как твоя тренировка?! Видел Куроду Дэйчи?!
— Видел.
— Говорят, он лучший в школе! Учитель Накагава сказал, что он на тренировочных спаррингах стоит на равных с третьекурсниками! Это правда?!
— Он хорош. Так кто, говорите, у Тоши браслет отнял?
— Китаец Шен, ноги колесом. Психованный на всю голову.
Глава 11. Работа над ошибками
— Прямо, а за мусорным баком — направо. Там увидишь, — сказал пожилой японец в грязной кофте, показывая кривым пальцем за спину. — Но если ты не местный, то лучше туда не суйся.
— Ясно.
Ямато отдал мужику доллар, которого тому не хватало на «хлеб», и пошел по тротуару вдоль серого прямоугольника на десять подъездов и пятнадцать этажей, красок которому придавало лишь барахло на захламленных балконах. В четырех квартала от метро, после того, как он перешел сквер, главной достопримечательностью которого была гора бутылок из-под саке, он встретил уже третьего мужика, которому не хватало на «хлеб», «проезд», «будь добр, дай доллар».