По сложившейся традиции, отмечать свадьбу было не принято, гораздо чаще устраивались вечеринки, чтобы отпраздновать развод.
Но от Марты можно было ожидать чего угодно. Она всегда отличалась строптивым, независимым характером и не признавала никаких правил. Ее мать, знаменитая певица, увидела в своей беременности хороший повод для саморекламы. В течение нескольких недель эта новость не сходила с экранов. По слухам, отцом будущего ребенка был прославленный футболист. После родов журналисты ни на минуту не оставляли в покое молодую мать и ее дитя, и певица без стеснения представала перед публикой в самых скандальных позах: то она кормила грудью, то меняла младенцу подгузники. Мало того, она с гордостью заявляла, что пережить опыт естественного деторождения было бы интересно и полезно каждой женщине. Подобное поведение спровоцировало в обществе бурную полемику. Все это послужило прекрасной рекламой для певицы, спрос на ее диски рос с каждым днем. А как только ажиотаж спал, она постаралась поскорее избавиться от Марты, отправив девочку в Анкоридж.
Приглашение оказалось как нельзя кстати. Теперь у Кейт появился повод вырваться из тихого затворничества в Уолдене. Не говоря уже о том, что Лос-Анджелес, расположенный далеко на юге, был гораздо ближе к антизонам. Получив приглашение, Кейт на следующий день посоветовалась с Уайзом, который ненадолго заглянул в ассоциацию. Тот подтвердил, что Лос-Анджелес — особый город, где можно встретить самых разных и самых неординарных людей, в том числе мафиози и тех, кто торгует с антизонами. Это окончательно убедило Кейт в том, что ей следует принять приглашение бывшей одноклассницы и отправиться в Лос-Анджелес.
Девушка прилетела туда накануне свадьбы. Самая большая безопасная зона во всей Глобалии поражала своим размахом. Над городом и его окрестностями были возведены гигантские защитные сооружения: стеклянные купола закрывали целые холмы. Огромная территория Калифорнийского университета, преобразованного в центр повышения квалификации для пожилых людей, целиком уместилась под одним лишь прозрачным сводом. В свое время о нем говорили, как о настоящем чуде архитектуры. Стеклянные конструкции, окружавшие Санта-Монику и Малибу, включали в себя пляжи и прибрежную часть океана.
Своим основанием они уходили в море в нескольких сотнях метров от берега.
Неоспоримым достоинством Лос-Анджелеса был его естественный мягкий климат, так что пушки для разгона облаков почти никогда не приводились в действие. При этом небо над стеклянными сводами было не таким однообразно-голубым, как везде: порой оно покрывалось мелкими облачками, а на закате над морем проплывали длинные сиреневые полосы. По результатам референдума в городе поддерживались высокие показатели влажности и температуры. Жители продолжали прогуливаться в шортах и просторных рубашках, как в старые добрые голливудские времена, о которых напоминала знаменитая фотография Мэрилин Монро в широкой юбке, спроецированная на гигантский экран аэровокзала. С той только разницей, что одежда теперь шилась из терморегулируемых, самоочищающихся материалов, которые по желанию владельца могли менять рисунок и цвет.
На всякий случай перед отъездом Кейт отправила Марте сообщение. Но девушка вовсе не предполагала, что кто-то будет встречать ее в аэропорту. Каково же было ее удивление, когда, выйдя из туннеля антитеррористического досмотра, — генетическая идентификация, рентген, проверка багажа, допрос, — она услышала чьи-то радостные крики и увидела совершенно незнакомую женщину, которая бросилась к ней на шею с криком: «Ты совсем не изменилась!»
Глава 4
— ДЖИН-ТОНИК или скотч со льдом?
На белом сервировочном столике из натурального дерева поблескивала в солнечных лучах целая коллекция стеклянных бутылок, внутри которых мерцали красные, янтарные, рыжевато-коричневые и золотистые жидкости. Это была чистой воды провокация, настоящая выставка ядов.
— Апельсиновый сок, — осторожно отозвалась Кейт и тут же мысленно упрекнула себя в том, что выглядит в глазах подруги неловкой и малодушной.
Но Марта ничего не сказала. Сама она, нисколько не стесняясь, налила себе внушительный стакан виски и с кровожадной улыбкой опустила в него кусок льда, словно бросила живую мышь на съедение пираньям.
— Половина одиннадцатого! — воскликнула Марта, взглянув на часы. — Это у меня первый за сегодняшний день.